В.Г. Манягин. «"Белый Дом": хазары в русской истории»

В 1991 году был создан документ, взорвавший изнутри Советский Союз. Ради этого политики, стоявшие во главе крупнейших советских республик — РСФСР, Украины, Белоруссии и Казахстана — тайно, как заговорщики, собрались в дебрях Беловежской пущи. Почему именно здесь? Прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо отметить две характерных особенности Беловежского соглашения: 1) подписание документа привело к развалу государства; 2) этот исторический процесс оказался непосредственно связан со словом «Беловежье».

Для нас Беловежская пуща — не более чем реликт древней тайги, заповедник. Для тех, кто готовил текст соглашения, кто подсаживал секретарей ЦК КПСС в самолеты, уже готовые взять курс на Запад, слово «Беловежье» имело совсем другой смысл и вкус. Это был горький вкус потерянной некогда победы, горький вкус ускользнувшей из рук власти над миром. Но это был и сладкий вкус мести. Истинным творцам Беловежских соглашений пришлось ждать своего часа тысячу лет, прежде чем они припечатали этим словом задокументированный акт своего реванша. Мы — тысячу лет жили, творили, любили, строили страну. Они — ждали и ненавидели... За что?

В 965 г. князь Святослав Игоревич сокрушил Хазарский каганат — огромное государство, сопоставимое по размерам с Европейской частью современной России. На юге Хазария включала весь Северный Кавказ от Дагестана до Таманского полуострова, Северный Крым и Причерноморье; на западе — левобережную Украину (Киевскую и Черниговскую области) и часть современной Белоруссии (Витебскую область)¹. На севере в зону влияния каганата входили земли по Дону, Оке и Волге (до Камы), а на востоке — заволжские степи между Уралом и Каспием. Лев Гумилев относит начало хазарской истории к 557 году, когда объединились два народа: оседлые хазары, обитавшие в долине Терека и дельте Волги и кочевые тюркюты, занявшие степи в треугольнике Северный Кавказ — Волга — Дон².

В большинстве случаев наши знания о Хазарии ограничиваются стихотворной строкой «Песни о вещем Олеге» Александра Сергеевича Пушкина: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам». То, что мы помним о «неразумных хазарах», носит отчетливо негативный ха¬рактер и это вполне справедливо, но только по отношению к Хазарии на определенном, позднем этапе ее развития, примерно со второй половины VIII века. До того, как в Хазарии к власти пришла группировка, исповедующая талмудический иудаизм и потому крайне нетерпимая к представителям других народов и религий, многие стороны государственной жизни Хазарского каганата были аналогичны порядкам, существовавшим впоследствии в Московской Руси.

Так же, как Москва, Хазария объединила в своих границах множество народов, различных по темпераменту, образу жизни, верованиям и обычаям: хазар, тюрков, болгар, славян, алан, греков, готов, представителей финно-угорских, кавказских и среднеазиатских племен. И все они мирно уживались между собой, несмотря на то, что одни исповедовали язычество, другие — христианство, третьи — мусульманство. Как в Российской империи, так и в каганате многие народы имели своих национальных вождей, сохраняли свои местные обычаи и судопроизводство в соответствии с племенными и религиозными законами.

Параллели между двумя государствами, разделенными пятью столетиями, объясняются тем, что, находясь в одном и том же геополитическом пространстве, они имели сходные цели и достигали их одинаковыми средствами. Хазарский каганат в первые века своего существования гармонизировал пространство, которое он занимал и выполнял охранную функцию, защищая Восточную Европу от вторжения кочевников с востока и мусульман с юга. Подчиненные хазарам племена платили каганату необременительную дань, а взамен имели покровительство великой державы и обширные торговые связи с Китаем, арабами и Византией.

Карта 1. Восточные славяне и Хазарский каганат. VIII—IX вв.

Под властью каганата возродились и снова расцвели основанные еще греками, но несколько столетий находившиеся в упадке древние города Причерноморья: Керчь. Фанагория, Томатарха (Тмуторокань). Через них каганат имел прочную связь с Византией, ставшей в VII веке стратегическим союзником Хазарии в борьбе с арабской агрессией³. Отсюда в Хазарию проникло Православие. С 682 года на территории современных Чечни, Дагестана и Осетии (на этой территории господствовали тогда племена аланов, родственных славянам) возводились христианские храмы. Широкое распространение христианства среди хазар и союзных им племен способствовало политической и культурной ориентации каганата на Константинополь⁴.

В каганате процветало виноградарство, рыболовство, скотоводство, охота, гончарное ремесло, каменное строительство. Промышленная и сельскохозяйственная продукция вывозилась в различные страны мира от Испании до Китая.

На территории каганата сложилась в это время особая культура, названная исследователями по месту раскопок Салтово-Маяцкой. Несмотря на разнородность входящих в каганат племен, все они постепенно стали носителями этой единой культуры, что выражалось в «общности архитектурных приемов, близости бытового инвентаря, оружия, конской сбруи, женских украшений...»⁵. Эта единая культура была распространена на всей территории каганата от Киева до Каспия и от Кавказа до Камы и носила не столько этнический, сколько государственный характер. К середине 700-х годов в государстве сложился единый язык и единая руническая письменность. Культурная общность привела к тому, что разноплеменное население каганата стало единым целым и называлось хазарами, или, по крайней мере, так воспринималось окружающими народами, подобно тому, как сегодня всех выходцев из России называют на Западе русскими.

Чем лучше узнаешь о первом периоде существования каганата, тем больше видишь в нем знакомых черт. Национальная и религиозная толерантность, сакральность верховной власти, объединяющий характер титуль¬ной нации, роль щита между Европой и Азией, трудолюбивый народ, предприимчивые купцы, смелые воины. Да, экспансия, но какое же государство не стремится к росту, да и расширялась Хазария на Запад и на Север, подчиняя территории, не имеющие в то время собственной государственности.

Это было движение, сходное с русской колонизацией Сибири, когда более развитый народ включал в сферу своего влияния политически индифферентные территории. Власть хазар была легка и приносила больше блага, чем обязанностей.

Все перечеркнули следующие 200 лет хазарской истории, заставившие народы каганата увидеть в хазарах врагов. Это отношение к хазарам было зафиксировано впоследствии в русских летописях и распространилось на всю историю Хазарии. О прежнем периоде процветания и согласия остались только смутные воспоминания. Различия исторических эпох были не просто велики, перед нами предстают два разных государства. Казалось, что каганат имеет «две истории: тюрко-хазарскую и иудео-хазарскую, у которых общим была только территория, ибо характеры контактов с аборигенами были предельно различны»⁶.

Но почему именно Хазария стала объектом пристального внимания «избранного» народа? Можно найти много причин, бросивших Хазарию в смертельные объятия талмудистов, но, прежде всего это веротерпимость хазарского правительства, доходящая «до полной неразборчивости»⁷ и... шелк.

Начиная с кесаря Августа⁸ шелк составлял заметную статью римского импорта, а в V—VII вв. эта невесомая ткань становится осью, вокруг которой вращаются интересы великих держав того времени: Китая, Византии и Персии. Шелк превратился в инструмент для достижения мирового господства. Византия с его помощью находила союзников, оплачивала наемников, пополняла казну. Деньги от торговли шелком позволяли ей поддерживать престиж великой державы и вести на восточной границе бесконечную войну с персами. Но это не устраивало ее стратегического противника — Иран (Персию), через владения которой проходил Великий шелковый путь. Шелковые караваны шли от китайской стены, через средне¬азиатские оазисы Согдианы и северный Иран к пограничной крепости Нисибис в Междуречье, где его принимали византийские купцы. За 200 дней путешествия цена шелка неизмеримо возрастала. Если тюрки, брав-шие дань с Китая шелком и деликатно называвшие это обменом, получали драгоценную ткань практически даром, то в Константинополе она про¬давалась, в буквальном смысле слова, на вес золота. Иран не мог полностью перекрыть поставки «стратегического» сырья противнику, так как сам существовал не в последнюю очередь за счет таможенных пошлин с шелковых караванов, но ограничивал количество транзитного шелка до уровня, при котором враждебная держава не смогла бы наращивать военную мощь⁹.

Однако в этой истории была и третья сторона — вовсе не Китай, как можно было бы подумать, а Согдиана, совокупность мелких среднеазиатских княжеств, лишенных политического единства, но объединенных мощным экономическим стимулом. Именно согдийские купцы получали практически весь барыш от торговли шелком. Они же стояли и за международными политическими интригами, связанными с этой торговлей.

В первой половине VI века персы резко ограничили ввоз шелка в Византию. Согдийские торговцы несли огромные убытки. А когда в середине VI века ожесточенные войны по всему византийско-персидскому фронту от Каспия до Эфиопии окончательно разрушили систему доставки шелка на Запад, купеческий союз предпринял ответные меры.

В 562—565 гг. пришедшие из степей тюрки¹⁰ разгромили державу эфталитов¹¹, от которой зависели согдийские города. Ловкие купцы Бухары, Ташкента и Коканда активно поддержали новых хозяев, И это понятно. Став частью тюркютской империи, простиравшейся от Желтого до Каспийского моря, согдийцы получили прямой доступ к шелковым запасам, Китая. Тюрки, установив свое господство над северокитайскими царствами Чжоу и Ци, выкачивали из Поднебесной столько шелка, что обвешивали им свои кибитки, своих жен и коней и все равно у них оставалось огромное количество драгоценной материи. Получить ее от простодушных ко¬чевников согдийским купцам было просто, гораздо сложнее оказалось доставить товар в Византию.

За решение этой задачи взялся согдиец Маннах, лоббировавший интересы купцов при дворе тюркютского кагана Истеми (?—576 г.). Он стал так близко к престолу, что степной владыка направил его полномочным послом к персидскому шахиншаху Хосрою¹² для переговоров о восстановлении шелковой торговли. Согдийцы, в предвкушении будущих сверхприбылей, предложили персидскому монарху долю от доходов в обмен на увеличение количества транзитного шелка. По существу они предложили Хосрою торговлю национальными интересами, на что он согласиться не мог. Но он не хотел идти и на разрыв отношений со своими новыми соседями и пока еще союзниками (по войне с эфталитами) — тюрками.

Персы нашли выход из создавшегося положения: купили у согдийцев весь предложенный шелк и сожгли его в присутствии Маниаха и его соплеменников. Никакой другой ответ не мог бы сильнее сразить сребролюбцев. Они поняли, что персидское правительство непоколебимо и стали подталкивать кочевников к войне, но Истеми-каган хотел решить вопрос мирно. Он послал в Иран новое посольство, состоящее из чистокровных тюрков. Послы были отравлены и едва ли это сделали персы, стремившиеся изо всех сил избежать войны на два фронта — с Византией на западе и со Степью на востоке.

Согдийцы получили прекрасный козырь. Маниах убедил Истеми-кагана разорвать союзный договор и объявить персам войну. Купцы надеялись прорубить себе караванную дорогу до византийской границы тюркютскими саблями. Неутомимый Маниах во главе тюркютского посольства посетил Константинополь и заключил с византийцами военный альянс против несговорчивых персов¹³. В 569 году тюрки вышли в поход, но не смогли преодолеть защитную линию иранских пограничных крепостей. Несмотря на то, что тюрки вышли на берега Амударьи (571 г.), война с могущественной Персией грозила стать затяжной, и, что было хуже всего для согдийцев, откатиться от персидских границ в их уютные оазисы.

Хитроумные купцы предпочли воевать не только чужими руками, но и на чужой земле, далеко на западе. В 570—571 гг. тюрки овладели всем Северным Кавказом и вышли на границу Византийской империи в районе Керченского пролива. В этом им активно помогали хазары. Новый путь для шелковых караванов был проложен в обход Персии: от Китая до Крыма простиралась единая тюркская империя.

К началу 600-х годов доходы от торговли шелком принесли небыва¬лое процветание городам Средней Азии. Бухара, Самарканд, Ташкент, Кашгар, Турфан купались в золоте. Прибыли от военных поставок в тюркютскую армию были небольшим, но приятным дополнением к баснословным доходам от перепродажи шелка. Каганы степной империи совер¬шенно не вмешивались во внутренние дела Согдианы и города-оазисы сохраняли полную автономию. Зато сам купеческий союз оказывал активное влияние на политику каганата. Накопленные сокровища позволяли согдиицам решать, какого хана и какое племя привести к власти, в какую сторону повернуть степные дивизии и на чью голову обрушить кривые тюркютские клинки.

При этом Л. Гумилев с удивлением отмечает, что «культурный подъем среднеазиатских владений уживался с чрезвычайно низким уровнем политического самосознания. Согдиана в VII веке была раздроблена на мельчайшие княжества и, несмотря на крайнюю необходимость, не имела сил для объединения»¹⁴.

Что за странный народ были эти согдийские купцы, легко, как петухов на сельской ярмарке, стравливающие между собой великие державы, сами же не имеющие сил создать даже подобия единого государства на своей земле? А, быть может, не желающие? Что-то крайне знакомое просвечи¬вает и в образе действий согдийцев, и в результатах, которых они добивались. Близость к власть имущим, закулисная политическая интрига, стремление получить максимум прибыли из любой ситуации, полное пренебре¬жение национальными интересами и, как следствие, слабость политической власти и разложение государственного организма. Перед нами классический «малый народ»¹⁵. Но каким ветром занесло его в среднеазиатскую пустыню?

В июне 586 года до Рождества Христова воины вавилонского царя Навухадницара взяли штурмом Иерусалим. Огромное количество пленных иудеев отправилось в Вавилон. Там они нашли своих соплеменников из десяти колен Израилевых, рассеянных по Азии еще во времена влады¬чества Ассирии. Несмотря на свою обособленность от окружающих языч¬ников, пленники сумели неплохо устроиться, пополнив собой купеческое и ремесленное сословия и проникнув в государственную администрацию, как это видно из книг Ветхого Завета. Есфирь стала любимой женой вавилонского монарха и добилась физического уничтожения 75 000 недовольных еврейским засильем¹⁶.

В 538 году до Рождества Христова персидский царь Кир захватил Вавилон и позволил иудеям вернуться на родину и восстановить Храм. Несмотря на то, что пленники из года в год повторяли слова псалма: «Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя рука. Пусть прилипнет язык мой к гортани, если я не буду вспоминать тебя, если не поставлю Иерусалима выше всех моих радостей»¹⁷, в Палестину вернулись лишь 42 360 человек из колена Иудова и Вениаминова¹⁸. «Многие, не желая бросить свое имущество, остались в Вавилоне», — писал Иосиф Флавий¹⁹. Торговые лавки в богатой столице мира оказались милее, чем Святой Град, где одной рукой приходилось класть кирпичи, а другой держать меч для защиты от окрестных племен.

Потомки двенадцати колен распространились по всей территории древнеперсидской державы от Египта до Индии. Осев в крупнейших городах вдоль торговых путей, они создали касту купцов-рахдонитов («знающих дороги»). Шли века, менялись хозяева территории: ассирийцы, вавилоняне, персы, македонцы, парфяне, снова персы, арабы, турки — лишь жрецами золотого тельца оставались все те же знатоки дорог и мастера барышей. Стоило раздвинуться границам империи, и вслед за солдатами шли купцы. Так они появились в Средней Азии и принялись превращать шту¬ки шелка в слитки золота.

Карта 2. Торговые пути еврейских купцов, IX—X вв. (По М. Гилберт. Атлас по истории еврейского народа. Иерусалим, 1990.)

Рахдониты были истинными космополитами, для которых родина — это место, где можно заработать большие деньги. Несколько столетий их «родиной» была Согдиана. Но превращать разбросанные среди пустыни оазисы в единое государство, которое стало бы заботиться о национальных интересах коренного населения, или того хуже, прибрало к своим рукам торговлю шелком, рахдониты не собирались. Для них гораздо выгоднее было иметь под рукой множество мелких князьков и проводить в этой благословен¬ной стране на практике принцип своего отца «разделяй и властвуй»²⁰.

Решив к концу VI века задачу доставки неограниченного объема шелка из Китая в Константинополь, рахдониты могли бы почить на лаврах подсчитывая барыши, однако, жизнь преподнесла им несколько неприятных сюрпризов.

Прежде всего, рухнули их надежды на шелковую монополию. Византия уже давно стремилась обеспечить себе независимость от импорта шелка. Еще в 553 г., в самый разгар шелкового кризиса, когда призвание тюрков было лишь эскизом хитроумного плана «согдийцев», византийское правительство организовало собственную шелковую промышленность. Два греческих монаха тайно доставили с Востока личинки шелковичных червей внутри выдолбленных дорожных посохов и вскоре шелковые мануфактуры заработали в Константинополе, Бейруте, Тире и Антиохии. К концу VIII века импорт шелка уже не имел для Ромейской империи прежнего значе¬ния, и рахдонитам пришлось понизить цены.

Еще большей неприятностью оказалось то, что арабская экспансия, спровоцированная не в последнюю очередь стараниями иудейской общины Йемена, вырвалась из-под контроля своих творцов. С 632 г. буря военных конфликтов охватила Азию, Северную Африку и Южную Европу. В таких условиях трудно было заниматься торговлей. К тому же, первые мусульманские халифы неприязненно относились к народу, из недр которого вышла неудавшаяся отравительница самого пророка Магомета²¹. Коран сохранил его враждебные отзывы о евреях. Когда в 638 году халиф Омар²² овладел Палестиной, он запретил иудеям селиться в Иерусалиме и стремился ограничить их влияние в стране²³.

Халифа Омара и его воинов не привлекали сокровища покоренных народов, они считали, что мусульмане должны оставаться при своих старых кочевых обычаях. Когда был захвачен драгоценный, шитый золотом, самоцветами и жемчугом ковер персидского царя, его разделили между всеми правоверными поровну. А царский дворец в Ктезифоне²⁴ Омар попросту приказал сжечь, чтобы не вводить в соблазн соратников. С таким человеком рахдонитам было трудно договориться и многим пришлось бежать в Согдиану в поисках спокойствия. Но вскоре арабская конница пришла и в Среднюю Азию. Мерв²⁵ стал главной военной базой, откуда мусульмане сокрушали ожесточенное сопротивление местных племен. Разрозненность мелких согдийских княжеств, которую так долго культивировали рахдо¬ниты, теперь сослужила им плохую службу. К 30-м годам VIII века с Согдианой было покончено, она стала частью арабской провинции Хорезм²⁶.

До VIII века иудаизм был в Хорезме массовой религией²⁷. Теперь носителям этого вероисповедания пришлось заняться поисками новой «родины». Собственно, выбор был предрешен. Невдалеке от западных границ Хорезма находилась Хазария, словно самой судьбой предназначенная для иудейских беглецов. Каганат отличался необычайной веротерпимостью, находился на пересечении торговых путей, мог предоставить защиту от арабов. Все это более чем устраивало рахдонитов.

Кроме того, в каганате их ждали единоверцы. Еще в VI веке сюда переселились иудеи из Персии, занявшие территорию между реками Сулак и Терек в современном Дагестане. Теперь они радушно встретили беглецов из Хорезма.

Поток еврейских иммигрантов шел в Хазарию и с Запада. В 723 г. византийский император Лев Исаврянин²⁸ издал указ об обязательном крещении евреев. Часть из них притворно перешла в христианство, но многие предпочли бежать в хазарскую северную Тавриду²⁹. Этот исход настолько усилил иудейское присутствие в Хазарин, что со второй четверти VIII века еврейская община каганата под руководством некоего Булана развивает бешеную активность. Иначе не скажешь, учитывая ожесточенные споры с христианами и убийство мусульманского проповедника³⁰. После этого от былой веротерпимости в каганате не осталось и следа.

В ответ на притеснения мусульман арабская армия ворвалась на территорию каганата и, разгромив хазарские войска, прошла страну огнем и мечем. Получив от хазар обещание перейти в мусульманство, арабы ушли, после чего иудеи более осторожно, но не менее упорно принялись прибирать страну к своим рукам.

Начался процесс иудизации государства. Но при этом «обращать в иудаизм население Хазарии никто не собирался»³¹. Иудаизм к этому времени практически отказался от прозелитизма, и стать иудеем мог только этнический еврей. Поэтому, по словам Гумилева, иудаизм в каганате рас¬пространялся «половым путем». Красавицы-еврейки пополняли ханские гаремы и родившиеся от них наследники беков, оставаясь «своими» для доверчивых хазар, были евреями для евреев, ведущих родство по матери. Они росли иудеями, женились на иудейках и их потомки, аристократия хазарского общества, признавались средневековыми еврейскими книж¬никами всего мира своими собратьями — из колена Симонова и полуколец на Манасиева.

«За 80 лет в Хазарии. появились люди, говорящие по-хазарски, но не бывшие хазарами»³², как сейчас сказали бы — хазароязычные.

Так произошло расслоение знати и народа, так появился «малый народ» Хазарии. И этим Хазария тоже сходна с Россией, где подобный процесс шел со времен Петра I (вспомним хотя бы петровского любимца, крещеного еврея вице-канцлера Шафирова или «дворянина» Ульянова-Ленина-Бланк) и привел в 1917 году Российскую империю к тому же концу, что и Хазарскую в начале IX века.

Восемь десятилетий спустя после Булана, процесс иудизации завершился государственным переворотом. Его совершил «сын сыновей Булана» — его внук Обадия, который ограничил власть кагана и сделал иудаизм государственной религией Хазарии. Все государственные должности были распределены между евреями³³.

Как в России XX века русские стали людьми третьего сорта, а все преимущества, начиная от квот на поступление в ВУЗы и заканчивая назначением на руководящие должности, предоставлялись национальным меньшинствам, так же и в Хазарии IX века сами хазары «превратились в покоренных, бесправных подданных правительства... чуждого им этни¬чески, чуждого по религии и задачам... В государстве, именовавшемся хазарским каганатом, в IX—X вв. хазары составляли наиболее угнетенное меньшинство. Сравнительно с хазарами аланы, буртасы, савиры и гузы³⁴ были почти свободными племенами...»³⁵.

Нельзя сказать, что все в каганате покорно склонили головы. В 810—820 гг. ожесточенная гражданская война охватила страну. Против иудейского владычества выступили потомки степняков-тюркютов. Однако вторая составляющая титульной нации — живущие оседло хазары — уже не были способны к сопротивлению и не поддержали восставших. С помощью печенежских наемников иудейским правителям Хазарии удалось расправиться с противником. Все непокорные племена были подвергнуты геноциду или бежали за пределы каганата. Трагедия, разыгравшаяся 1200 лет назад в степях между Волгой и Доном, напоминала по своей ожесточенности ветхозаветное завоевание Палестины, когда побежденные вы¬резались от мала до велика, а их дома, скот и имущество сжигались дотла. Но еще больше эта «революционная» война напоминала другую, прокатившуюся по этим же местам одиннадцать веков спустя и с такой беспощадной прав¬дивостью описанную в мемуарах князя Жевахова. И действующие лица, и характер их действий, и результат — все одинаково, что в начале IX века, что в начале XX-го...

Первой жертвой «нового порядка» в Хазарии стали представители других религий. Фактически перестала существовать христианская церковь, Доросская митрополия, включавшая семь епископских кафедр. В 834 г. из страны были изгнаны хазарские мусульмане. В 922 г. гонение на мусульман повторилось. Десять лет спустя было уничтожено христианство в завоеванной Албании³⁶, в 939 г. — произошло массовое убийство хазарских христиан по приказу царя Иосифа.

В начале X века беженцы из Согдианы, так неосмотрительно принятые сердобольными хазарами, стали безраздельными владыками всей Восточной Европы и караванных путей от Белого моря до Персидского залива и от китайской стены до еретического и также иудизированного французского Прованса. И в это же время каганат начинает ощущать затруднения как внешнего, так и внутреннего характера. Многие народы, прежде объединенные в границах каганата, пытаются теперь любыми путями покинуть тонущий корабль хазарской государственности. Иудейским правителям то и дело приходится подавлять недовольство то волжских болгар на севере, то кавказских алан на юге, то славянских племен на западе. Гонения оттолкнули от каганата мусульманские страны и православную Византию. В условиях внешнеполитической изоляции и все возрастающего внутреннего недовольства господствующим режимом, самозваные правители каганата могли опираться только на наемников. Двенадцать тысяч мусульман-хорезмийцев охраняли засевших в Итиле³⁷ иудейских царей. Но эти элитные войска отказывались сражаться против своих единоверцев. Гораздо удобнее были печенеги³⁸, готовые грабить кого угодно. Именно им иудеи доверили охранять³⁹ Саркел, который приобрел к тому времени первостепенное значение для безопасности каганата.

Этот город был построен на нижнем Дону (станица Цимлянская) вско¬ре после окончания гражданской войны, в 834 г., и сразу стал главной военной базой каганата на Западе. Отсюда хазарские владыки контролировали не только Приднепровье и Черноморское побережье, но и остатки бежавших на Балканы повстанцев. Еще более важным было экономическое значение Саркела. По словам византийского императора Константина Порфирородного, «из Саркела и прилегающих провинций идут все средства жизни и все довольство Хазарии»⁴⁰. Вскоре после основания, этот город стал символом иудейского господства над огромной территорией от Оки до Крыма и от Дона до Припяти. Мало этого — опираясь на уже захваченные славянские земли, каганат планировал продолжать отсюда дальнейшую экспансию на север, чтобы взять под контроль весь путь «из варяг в греки»⁴¹.

Однако история распорядилась так, что к середине IX века у «хазар» появились соперники за власть над Востоком Европы. Общеизвестен летописный рассказ о призвании варягов. Особенно часто цитируется фраза об отсутствии порядка в русской земле. Однако далеко не междоусобные споры вынудили наших предков вызвать из-за моря воинственных варяжских князей с профессиональными воинами-дружинниками (не будем сейчас углубляться в критику «норманнской теории»). По словам Ключевского, призванные князья «принялись прежде всего за стройку пограничных укреплений и всестороннюю войну, значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних врагов»⁴². Но после изгнания норманнов из Новгорода, у славян оставался один враг — Хазарский каганат. Именно постоянное ощущение хазарской угрозы за¬ставило славянские и финские племена объединиться под властью Рюрика⁴³.

Уже к середине 60-х гг. IX века Рюрик сумел раздвинуть рубежи своих владений на Востоке до границ Волжской Болгарии, а на юге — до Западной Двины. Полоцк, Ростов и Муром стали его форпостами на путях хазарской экспансии. Вооруженный нейтралитет между варягами и каганатом не мог продержаться слишком долго. И дело не в том, что двум народам стало тесно в одной Европе. Все развитие нового государства шло вразрез с устремлениями иудейской верхушки Хазарии.

Аскольд и Дир⁴⁴, отделившись от Рюрика, освободили Киев от хазарской власти. В 867 г. многие варяги-руссы приняли из Византии православную веру и стали уже в силу только этого ненавистны хазаро-иудеям. В 871 г. князь руссов упоминается в документах с титулом «каган», претендуя на равную с иудейским царем власть. А 10 лет спустя начинается открытое военное столкновение между хазарами и руссами за власть над южной Россией. Эта война шла с переменным успехом более ста лет — с 882 г. до конца X в.

Первый удар по хазарскому владычеству на Днепре нанес князь Олег, принявший после смерти Рюрика (879 г.) верховную власть над Россией. Присоединив в 882 г. Киев к новгородским владениям, он делает его сво¬им опорным пунктом для дальнейших военных действий против каганата. В течение трех последующих лет Олег очистил от хазар территорию современных Витебской, Смоленской и Черниговской областей, соединив Северную Русь с Поднепровьем и установив свою власть над племенами кривичей, радимичей, древлян и северян. Формирование державы Олег завершил присоединением живших по Днестру и Бугу дулебов, тиверцев и хорватов. Всего за 20 лет Рюрик и Олег создали крупнейшее в Европе государство, простирающееся от Финского залива до Черного моря и от Карпатских гор до Оки. В результате этого процесса каганат лишился богатейших провинций, из которых шли прежде «все средства жизни и все довольство Хазарии». Известно, какое огромное количество товаров вывозилось из России в Византию и другие страны в Х—ХII вв. Именно этих богатств лишилась Хазария. Это был тяжелый удар по экономике каганата.

Не имея смелости вооружить для войны подчиненный народ, хозяева каганата использовали против России излюбленный метод международной интриги. Они открыли «зеленый коридор» от Урала до Днепра кочевникам-печенегам, своим союзникам по гражданской войне и основным поставщикам наемников в хазарскую армию. В 889 г. печенежские орды в полном составе явились в причерноморские степи. Оседлав днепровские пороги, они начали экономическую войну против киевского князя, препятствуя регулярной торговле с Константинополем.

Пока был жив Вещий Олег, одно его имя отгоняло кочевников от киевских рубежей и русское государство четверть века наслаждалось миром. За это время выросло поколение людей, привыкшее смотреть на Русь как на единое целое. Смерть легендарного князя многое изменила. Вступивший на престол Игорь не обладал талантами выдающегося государ¬ственного деятеля и полководца⁴⁵. Поколение тех, кто пришел на Русь с Рюриком, сошло с политической сцены и нового князя окружала дружина людей не привыкших принимать верных решений. Вскоре печенеги совершили свой первый набег на Киев (915 г.), но были отбиты. Отпор печенегам и подавление древлянского восстания были последними успе¬хами созданного Олегом государства. Впереди предстояли полвека испытаний и унижений.

С 920 года начинаются регулярные набеги кочевников на русские рубежи. Это была разведка боем. Каганат готовился к большой войне, которая началась в 939 г., когда царь Иосиф «низверг множество необрезанных», то есть, перебил христиан, проживавших на территории каганата. Это свидетельствует о том, что острие войны было направлено, прежде всего, против православной Византии и лишь потом — против Руси, как стратегического партнера империи.

Карта 3. Хазарский каганат в X в.

Иудейские войска под командованием «досточтимого Песаха» вторглись в причерноморские владения Византии, разоряя города и уничтожая христианское население, а затем нанесли поражение русской армии у Самкерца (Тмутаракани)⁴⁶. Затем хазары осадили Киев и вынудили Игоря капитулировать. Киевский князь стал вассалом иудейского царя и обещал платить дань не только деньгами, но и кровью, посылая русские дружины против врагов каганата — христиан Византии (в 941 и 944 гг.) и мусульманских государств на Каспии (в 944—945 гг.). В результате этой войны Хазария разом восстановила свои пошатнувшиеся позиции. Великое государство, созданное Олегом, рассыпалось на глазах. Низовья Днестра и Дуная перешли под власть печенегов. Отпали земли уличей и тиверцев, стало самостоятельным Полоцкое княжество. Черниговщина вновь вернулась под контроль каганата⁴⁷. Сам Игорь погиб, собирая с древлян двойную дань для выплаты репараций хазарам⁴⁸.

Впервые на русском престоле оказалась женщина — святая равноапостольная княгиня Ольга. Народ дал ей прозвище Мудрой, Церковь — Святой. Родственница знаменитого Гостомысла⁴⁹, она в полной мере обладала теми талантами государственного деятеля, которых так не хватало ее мужу. Бесконечное множество раз на все лады повторялась мифическая история ее мести древлянам, рассказывалось о поездке в Царьград и принятии там Православия, о хитроумном ответе на матримониальные притязания греческого императора⁵⁰, о каменном тереме в Киеве... Но главное дело ее; жизни оказалось вынесено за скобки. Она удержала русское государство на краю пропасти. У врагов было все: армия, деньги, союзники, многовековой опыт политических интриг и зоологическая ненависть к «этим русским», вставшим на пути к мировому господству. У святой княгини Ольги — Божия помощь, острый ум и любовь к Родине.

За 20 лет правления она не воевала ни разу. Зато ее административно-налоговая реформа была вершиной государственного гения. Народ с любовью вспоминал о своей княгине и 150 лет спустя после ее кончины⁵¹. Устранив предпосылки для народного недовольства и сепаратизма, святая Ольга обратилась к внешнеполитической деятельности. В борьбе с иудейским государством естественными союзниками России были христианские империи — Германская и Византийская. Опираясь на их политическую и военную поддержку, киевской княгине удалось не просто сохранить русскую государственность, а накопить силы и подготовить страну к неизбежной схватке со смертельным врагом.

Когда в 964 г. Великим князем стал Святослав Игоревич⁵², все было готово к войне. В первый же год своего правления он лишил хазар власти над вятичами и, не возвращаясь в Киев, спустился с верховий Дона к Саркелу, где нанес сокрушительный удар каганату. Под белыми стенами саркелской крепости, на берегу Дона перестала существовать хазарская армия, а сам Саркел из символа иудейского владычества в Восточной Европе превратился в заштатный русский городок Белая Вежа, даже не имеющий собственного князя. Он был велик лишь до тех пор, пока контролировал Русь, но теперь Русь контролировала его.

Карта 4. Киевская Русь в X—XII вв.

Святослав не только лишил Хазарию всех завоеваний 939—940 гг., но и установил русский порядок на западных территориях самого каганата. Саркел и Тмутаракань стали опорными пунктами влияния Киева на степь и Кавказ.

Захват Тмутаракани перерезал важнейший для иудеев караванный путь с востока на запад. Каганат уже давно жил лишь за счет торговых спекуляций, но теперь поток золота в хазарскую казну иссяк. Без денег, без армии, испортившее отношения со всеми соседями, иудейское царство было обречено. Святослав увел свои дружины на запад, но в тяжело раненого хазарского хищника мертвой хваткой вцепились кочевники-гузы и хорезмийские мусульмане. В течение нескольких лет они терзали поверженного противника.

Последнее, на что оказались способны хазары, — послать в 968 г. печенегов на оставленный без охраны Киев. Рассчитывая, что с каганатом покончено, Святослав увел в Болгарию почти всех воинов. Если бы хазарам удалось одним молниеносным ударом уничтожить русскую столицу и захватить семью Святослава (мать — св. Ольгу и трех сыновей, среди которых и будущий св. князь Владимир, креститель Руси), они имели бы на руках неплохие козыри и смогли бы продолжить игру. Однако Бог судил иначе.

Вернувшись с запада, Святослав обрушился всей своей мощью на остатки каганата. Второй хазарский поход (969 г.) уничтожил главные города восточной Хазарии — Итиль и Семендер⁵³ и стер иудейское царство с политической карты мира.

Каганат погиб, но остались те, кто паразитировал в течение двухсот лет на его теле. Они расползлись в разные стороны из руин хазарских городов, как насекомые из продезинфицированной квартиры и устроились по соседству, создав несколько родственных анклавов на нижней Волге, Северном Кавказе, Таманском полуострове, в Крыму и в Приднепровье.

Когда-то в долине Терека зарождалось хазарское могущество, здесь находилась первая, древняя столица Хазарии — Семендер. Ее развалины до сих пор можно найти на берегу Терека, всего в нескольких километрах от станицы Шелковской⁵⁴. После разгрома сюда бежали от Святослава касоги (они же — черкесы) и с ними немалое число хазарских иудеев. Часть их поселилась в дагестанских городах⁵⁵, а часть так и осталась на территории современной Чечни. Когда в XVI веке Иоанн Грозный взял в жены черкесскую княжну Марию Темрюковну и русские войска пришли в Пятигорье защищать тестя московского государя, им пришлось столкнуться с потомками хазарских беглецов.

Карта 5. Терская Хазария

Это признавали и вожаки чеченских боевиков, когда говорили о длящейся более 500 лет войне с Россией. Но эта война в два раза старше. На знамени «независимой Ичкерии» изображен волк. Такой же волк был и на стягах основателей Хазарского каганата — ханов из рода Ашина. Среди самых известных чеченских сепаратистов достаточно людей с иудейской кровью: в их лице хазары тысячу лет спустя пытаются взять реванш под теми же знаменами.

Когда в августе 1999 г. «ичкерийцы» попытались аннексировать Дагестан, народы этой республики (а их около 70), дружно дали отпор захватчикам. Лишь одно племя встретило чеченских бандитов с распростертыми объятиями и воевало плечом к плечу вместе с ними. Те же люди пытались совершить в Дагестане государственный переворот, устраивали взрывы в Махачкале и в Буйнакске в то время, пока остальные дагестанцы помогали России справиться с интервентами. Это были дагестанские «ваххабиты» — такие же потомки хазар, как и их чеченские соратники.

Когда потрепанные русской армией и дагестанскими ополченцами бандиты нуждались в лечении и отдыхе, их радушно встречали в Крыму. И это понятно, так как сюда десять веков назад хазарских иудеев бежало не меньше, чем на Северный Кавказ. Нам они известны как крымские «татары» — караимы. Почему-то принято считать их мусульманами. Однако караимы — лишь иное название иудейской секты ананитов (от Анана бен Давида, одного из вождей вавилонских евреев, основавшего эту секту во второй половине VIII века). Слово «караим» переводится как «человек Писания» — последователи Анана ставили Писание, Тору, выше Талмуда, в отличие от «раббонитов», людей Талмуда⁵⁶. Но эти различия не мешали двум сектам люто ненавидеть «необрезанных» и пронести эту ненависть сквозь тысячелетия.

В 1096 г. эпарх (демократически выбранный горожанами мэр) г. Херсонеса Таврического, хазарский еврей, крестившийся лишь для того, чтобы занять в греческом городе эту высокую должность, купил у печенегов пятьдесят русских пленников-христиан и стал принуждать их отречься от православной веры. Один из них, монах Киево-Печерского монастыря, св. Евстратий Постник, укреплял в несчастных верность Христу. Всех пленников иудей уморил голодом, а самого св. Евстратия на Пасху распял, как когда-то его предки распяли Господа⁵⁷. Впоследствии, на протяжении столетий, «крымские татары» поступали так с сотнями православных пленников.

Выходцем из Крыма был Мамай, присвоивший себе ханское достоинство и власть в Золотой Орде и поклявшийся искоренить на Руси Православие. За Мамаем на Русь шли не только татары, но и верные союзники хазар — ясы и касоги. Появились среди борцов с Христовой верой и новички, генуэзские пехотинцы-наемники. Через крымский город Кафу иудейский капитал, сосредоточившийся к XIV веку в Генуэзской и Венецианской республиках, финансировал поход на Русь. «Итальянские» ростовщики прекрасно знали, кого они поддерживают: вплоть до XVI века Крым называли в Италии «Хазарией».

Четыреста лет Крымская Орда была самым жестоким и упорным врагом России. Она смогла пережить Казанское и Астраханское царства на несколько столетий лишь потому, что опиралась на поддержку Оттоманской империи, где вовсю заправляли делами эмигрировавшие из Европы евреи-сефарды⁵⁸.

«Жидовин Схария» создавший в Новгороде Великом секту жидовствующих⁵⁹, был выходец из Крыма и законченный образчик иудейского ин¬тернационала. Его отец был знатный генуэзец (какой-нибудь ростовщик, купивший титул за деньги), мать — черкешенка (поздняя вариация касогов), а сам Захария стал крымским караимом⁶⁰. Члены секты жидовствующих смогли поймать в свои сети митрополита Зосиму и наследника Российского престола, поставив под вопрос существование Русского Православного государства. Их замысел был разрушен усилиями православных подвижников, в первую очередь св. Иосифа Волоцкого⁶¹, но сами они до сих пор существуют и борются с Православием, как и их предшественники.

Турция оказывала покровительство не только Крыму, но и Чечне. В XIX веке чеченцы несколько десятилетий воевали с Россией. Такая длительная борьба оказалась возможна только благодаря масонизированной Англии, снабжавшей чеченцев деньгами и оружием через Турцию.

В годы Отечественной войны крымские «татары» и чеченцы активно поддерживали немцев, за что и были депортированы после победы Советской Армии.

Когда в конце XX века Западу потребовалось дестабилизировать обстановку в России, там вспомнили о Чечне. Политические обозреватели времен первой чеченской кампании рассказывали байки о том, что в Пентагоне с трудом нашли Чечню на своих стратегических картах. Едва ли. Наверняка чеченские карты с пометкой «Хранить вечно» лежат в масонских архивах на самом видном месте. Снова сюда текут рекой деньги и оружие, на этот раз из нового центра мирового зла — Соединенных Штатов Америки. Одновременно с этим активизировались и крымские татары. И если хорошенько поскрести тех «украинцев», которые организуют акции поддержки Чечни и чеченские сайты в Интернете, идут в наемники к чеченским Салманам (Соломонам) и Шамилям (Самуилам), то из-под маски украинского националиста наверняка покажется что-нибудь хазарское.

Помимо Чечни и Крыма большое количество хазарских беглецов, многие из которых «не потеряли воли к борьбе»⁶², рассеялось по огромной территории от Аральского моря до Атлантического океана.

Еще после первого похода Святослав привел на Русь значительное число пленных ясов и касогов. Особенно много выходцев из каганата поселилось на Черниговщине, в Новгород-Северской земле. Северская земля получила свое название от племени савиров, сыгравших значительную роль в образовании Хазарского каганата. Средневековый арабский историк и географ ал-Масуди даже называл хазар тюркскими савирами⁶³.Часть савиров, издавна поселившись на левом берегу Днепра и, постепенно смешиваясь со славянами, дала начало племени северян (само географическое понятие «север» произошло от имени этого племени, жившего к «северу» от Киева).

Именно в силу наличия сильного тюркского элемента, днепровское Левобережье долго служило яблоком раздора между Русью и Хазарией. Эти земли непосредственно входили в состав каганата и были опорой хазарской экспансии на северо-западе. Вторая волна тюркских поселенцев, нахлынувшая на Черниговщину после разгрома каганата, привела к образованию центра крамолы внутри русского государства. Достаточно вспомнить о роли Северской земли в организации русской Смуты начала XVII века.

Таким образом, разгром каганата не означал конца иудейского влияния в Восточной Европе. Последним открытым военным столкновением Руси с иудеями был поход св. князя Владимира, прошедшего в 985 г. по следам своего отца Святослава. С тех пор важнейшие политические события Х—ХII веков вершились внутри треугольника Тмутаракань — Чернигов — Киев.

Киев, уже тогда входивший в тройку крупнейших городов Европы, по пышности и богатству считали равным Константинополю. Прибыльная торговля привлекала сюда купцов разных национальностей, селившихся вместе. Был в Киеве и еврейский квартал, названный в летописях Жидовской улицей⁶⁴. Здесь селились не только беглецы из разгромленного каганата, но и выходцы из Западной Европы. Это первое на русской земле гетто с помощью золота и своих людей в верхних эшелонах власти оказывало непосредственное влияние на политику киевских князей. В том случае, если Великий князь не поддавался воздействию, в ход шел запасной, черниговский вариант.

Чернигов, второй по значению русский город, «ворота Киева», был административным центром огромной территории от Рязани и Мурома до Белой Вежи (Саркела) и Тмутаракани. Черниговские князья нередко покушались на верховную власть в государстве, пользуясь при этом поддержкой местной иудейской диаспоры, столь многочисленной и влиятельной, что киевскому митрополиту Иллариону пришлось выступать против засилья иудеев в Чернигове⁶⁵.

И, наконец, если и черниговский князь проявлял строптивость (как это было, например, во время правления в Чернигове Владимира Мономаха), за дело принимались тмутараканцы. В этом отдаленном черниговском владении количество «хазар» было так велико, что они почти открыто смещали, высылали и убивали присланных править князей. Практически бесконтрольно распоряжаясь в Тмутаракани, хазарские иудеи неоднократно орга¬низовывали набеги на Чернигов всякого степного сброда, чтобы посадить там удобного для себя князя.

Таким образом, была создана система влияния на государственную жизнь Киевской Руси, чтобы через ослабление здоровых национальных элементов достичь того же результата, что и в Хазарском каганате — иудизировать страну и сделать ее своим послушным инструментом.

Первая попытка была предпринята в 986 г. Прослышав, что киевский князь решил оставить язычество, вместе с мусульманскими и христианскими проповедниками к нему явились хазарские иудеи. Однако результаты иудейского владычества в Хазарии могли отвратить от «избранного народа» кого угодно. Св. Владимир отверг учение талмудистов. А когда Русь стала православной, иудеям пришлось затаиться на долгие годы.

Следующую попытку они предприняли только после смерти св. равноапостольного князя Владимира. Именно иудеи активно поддержали Святополка Окаянного, узурпатора власти и убийцу своих братьев, святых Бориса и Глеба. В 1018 году Святополк был разбит Ярославом Владимировичем в битве на Альте и бежал на Запад, бросив своих еврейских кредиторов на произвол судьбы. Гнев киевлян против иудейского засилья вылился в погром, положивший предел четырехлетнему господству инородцев в русской столице⁶⁶.

Не смирившиеся с победой Ярослава, тмутараканские иудеи стали в 1023 году «спонсорами» похода на Чернигов князя Мстислава. Армия мятежного князя состояла из «хазар» и кочевников. После поражения на Листвене Ярослав Мудрый был вынужден согласиться на фактический раздел Руси по Днепру. После этого иудеи, прикрываясь властью Мстис¬лава, могли собирать на Черниговщине проценты с капиталов, вложен¬ных в поход. Их политическое присутствие в Левобережье было так сильно, что даже угрожало безопасности предстоятеля Русской Православной Церкви⁶⁷.

Смерть Мстислава (1036 г.) разрушила планы «творцов катастроф» и покончила с разделением Руси. Единовластие Ярослава позволило стране наслаждаться покоем до самой его смерти в 1054 году. По завещанию киевский престол достался старшему сыну Ярослава, Изяславу, Черниговщина — второму, Святославу Ярославичу, а третий, Всеволод Ярославич, отец Владимира Мономаха, получил во владение Переславское княжество, включавшее земли, составившие позднее ядро Московской Руси.

До тех пор, пока сыновья Ярослава жили дружно, врагам России приходилось искать нестандартные решения для стоявшей перед ними задачи. Во второй половине XI века иудеи обратили свое внимание на новый фактор в политической жизни русского государства, т.н. князей-изгоев. Это были те представители разросшейся династии Рюриковичей, которые, по каким-либо причинам, лишились права на уделы и остались без средств к существованию.

В 1061 г. тмутараканцы приглашают из Новгорода одного из таких изгоев, князя Ростислава Владимировича и смещают с его помощью законного правителя города, Глеба Святославича, сына Черниговского князя. Это вызывает затяжной конфликт между Черниговом и Тмутараканью. Однако то, что Ростислав быстро укрепился в Тмутаракани, наложил свою руку на многие племена Северного Кавказа, прежде всего, на касогов, и распространил русское влияние вплоть до Каспия, совсем не устраивало теневых владык Таманского полуострова. Им была нужна послушная кукла, а не строптивый герой и Ростислава решили убрать.

Карамзин пишет⁶⁸, что Ростислав был отравлен херсонскими греками, устрашенными его удачливостью и талантами военачальника. Греки, якобы, прислали убийцу Котопана (совсем не греческое имя), который и подсыпал яд в вино князю. Но потом сами же херсонцы, «гнушаясь таким злодейством, убили изверга камнями». Не понятно только, зачем они же этого «изверга» посылали? Противоречие легко разрешится, если вспомнить, что в Крыму вообще жило много беглецов из разгромленного каганата, а в Херсонесе одно время правил «крещеный» еврей, распявший св. Евстратия Постника. Именно эти «херсонцы» и заказали убийство Ростислава «греку» Котопану, желая не только убрать неугодного князя, но и поссорить Русь с греческим городом. Понятно, что настоящие греки по заслугам наказали своего самозванного «земляка», который, к тому же, открыто хвастался совершенным преступлением.

После смерти Ростислава иудейская диаспора нашла ключик к сердцу Святослава Черниговского, вернув ему Тмутаракань. Этот удельный князь, которого св. Нестор Летописец сравнивал с ветхозаветным царем Езекией, обманом привлек на свою сторону Всеволода, а затем изгнал из Киева старшего брата Изяслава и захватил русский престол. За это беззаконие его обличал св. Феодосий Печерский. Узурпатор правил недолго и умер в результате неудачной медицинской операции. Всеволод, осознавший к тому времени свою ошибку, способствовал возвращению на престол законного князя. Но Изяслав вскоре погиб под Черниговом в битве с сыновьями Святослава, Олегом и Борисом. По воле Божией на престол взошел богобоязненный и справедливый Всеволод Ярославич, а уцелевшие сыновья Святослава нашли приют в Тмутаракани.

Укрепившийся на киевском престоле Всеволод отдал Чернигов в управление своему сыну Владимиру Мономаху. Верность двух этих князей Православной вере и национальным интересам России вызывала у «творцов катастроф» особую ненависть. Тмутараканцы снабжают Романа и Олега Святославичей всем необходимым для найма половцев и отправля¬ют в очередной поход на Чернигов. Но распри среди мятежников привели к тому, что половцы, заключив мир с киевским князем, убили Романа, а Олега отослали в Константинополь. Л. Гумилев указывает, что эти события были следствием предательства «хазар»⁶⁹.

Для исполнения своих планов враги России находят новых изгоев: Давида Игоревича и Володаря Ростиславовича. Но вернувшийся в 1085 г. из Византии Олег устраивает в Тмутаракани настоящее побоище. Он уничтожил так много коварных «хазар», что некоторые историки указывают на это событие, как на конец хазарской истории⁷⁰.

Однако именно в эти годы иудеи почти добились своего. Смерть Всеволода в 1093 г. принесла большие перемены. Великим князем стал Святополк (несчастное для Руси имя!) Изяславович. Ко многим его недостаткам, отмеченным в исторической литературе⁷¹, стоит добавить тесные связи с иудейской диаспорой Киева, завязавшиеся еще до вступления на престол. Новоявленные Буланы и Обадии так и роились вокруг него.

К началу XII века столица Руси оказалась в руках иудейских ростовщиков. Прежняя знать совершенно утратила влияние на государственные дела. Вокруг трона толпилась не нюхавшая пороху, но падкая на деньги и лесть молодежь. В Киеве не только торговля и финансы, но и ремесло были захвачены евреями⁷². Киевляне были опутаны сетью долгов, по которым платили безумные проценты. Бояться иудейским ростовщикам было нечего — «военный министр» тысяцкий Путята был лучшим другом и первым после Святополка покровителем «хазар». Даже русскую армию теперь водил в походы воевода по прозвищу Казарин⁷³.

Единственной преградой на пути этой кагальной интервенции был Владимир Мономах. Против него и направили в первую очередь свой главный удар иудейские советники киевского князя.

В 1094 г., несмотря на прошлые «недоразумения», они нашли общий язык с Олегом Святославичем, и он выступил во главе хазаро-половецкого войска на Чернигов. Осажденный в городе Владимир Мономах не мог рассчитывать на поддержку местного населения, среди которого заправляли иудеи при поддержке многочисленных потомков савиров, касогов и ясов. Князю пришлось оставить город и вернуться в Переславль.

Чудом было уже то, что семья Мономаха под охраной малой дружины прошла без ущерба через охваченное злобой иудейское ополчение. Господь сохранил корень, из которого выросло древо российского самодержавия.

Все это время Великий киевский князь и пальцем не шевельнул, чтобы выручить брата, хотя от Киева до Чернигова — полдня галопом. И это понятно: теперь у Святополка кроме иудейских советников была жена-чужеземка. Проиграв половцам спровоцированную ближайшим окружением войну, Великий князь был вынужден для закрепления мира взять в жены половецкую княжну, дочь князя Тугоркана. Не странно ли, что победители отдают побежденному дочь своего вождя? Аналогичный случай произошел, когда хазары-иудеи, разгромив алан-христиан, принудили их князя взять в жены дочь хазарского царя. Аланский вождь сохранил власть, но заставил свой народ вернуться к язычеству. До сих пор печальным памятником этому событию стоят на Северном Кавказе руины христианских храмов. Во всяком случае, едва ли мы теперь узнаем, насколько новая киевская княгиня была половчанкой, а насколько — «хазаркой».

Так или иначе, Мономах был изгнан из Чернигова при явном попустительстве Киева, после чего все Левобережье Днепра подверглось неслыханному разгрому. Города опустели, села были сожжены, храмы лежали в руинах, а по всем дорогам тянулись вереницы русских пленников. Половцы продавали их крымским иудеям, а те с большой выгодой перепродавали живой товар по всему Средиземноморью, от Кордовы в Испании до Каира в Египте. Именно в это время (1096 г.) эпарх Херсонеса, иудей по происхождению, уморил голодом 50 русских пленников, не захотевших отречься от Христа и распял святого Евстратия Постника.

Двадцать лет шла истребительная война, и, если побеждала Степь, то русским полоном торговала херсонская диаспора, а когда верх брала Русь, половцев продавали обитатели киевского гетто. Но и те, и другие деньги шли в одну мошну, из которой и финансировалась взаимная ненависть двух народов. Вражда зашла так далеко, что могла закончиться лишь пол¬ным истреблением одного из них. Именно Мономаху, несмотря ни на что, удалось объединить силы русских князей и нанести половцам ряд сокрушительных поражений. Одним из важнейших результатов этой степной войны было уничтожение змеиного гнезда на берегу Азовского моря: с начала XII века Тмутаракань исчезает со страниц летописей.

Однако не меньшего чем война напряжения сил от Мономаха потребовала борьба с внутренними врагами. Съезд Рюриковичей в Любече, созванный по его инициативе, восстановил спокойствие в государстве. Но это не устраивало творцов катастроф. Князья после съезда еще не успели вернуться в свои уделы, а страшное злодеяние уже всколыхнуло страну и поставило ее на грань новой усобицы. Давид Игоревич, поживший в свое время в Тмутаракани, с негласного согласия Святополка ослепил князя Василька Ростиславича. И снова Мономаху пришлось предотвращать междоусобную войну и восстанавливать справедливость.

Таким образом, политика Святополка привела к затяжной изнуритель¬ной войне с половцами и постоянно поддерживала страну в состоянии тяжелейшего внутреннего кризиса. Более того, киевский князь не обошел своим вниманием и Православную церковь. Особым нападкам подверг¬лись иноки Киево-Печерской обители⁷⁴.

Состояние страны было таково, что, казалось, для врагов России пришло время реванша. Но призрак победы уже в который раз испарился перед лицом изумленного «избранного народа». Все торжество их над Русской землей держалось на власти Великого князя. Когда в 1113 году Святополк умер, рассыпалось в прах иудейское владычество.

Натерпевшиеся лиха жители Киева не пожелал принять ни сыновей. Святослава Черниговского, зачинщика братоубийственной смуты, ни Святополковичей, детей лучшего друга киевских ростовщиков. Народ хотел видеть великим князем только Владимира Мономаха. Но для него идти в Киев, еще покорный иудейской мошне, было то же, что сунуть голову в пасть льва. И он отказался от высшей власти. В условиях безначалия народ восстал против иудеев и их покровителей: «Ограбили дом тысяцкого именем Путяты и всех жидов, бывших в столице под особым покровительством корыстолюбивого Святополка»⁷⁵.

Когда ставленникам прежнего режима пришлось выбирать между на¬родным гневом и властью Мономаха, они сами обратились к нему с при¬зывом взойти на престол. Теперь Мономах мог без опаски явиться в столицу. Один из пер¬вых его указов был направлен против злоупотребления ростовщичеством, а иудейские ростовщики были высланы за пределы России.

Казалось, Русская земля может вздохнуть свободно. Но в 1117 г. на Черниговщину переселились обитатели донской Белой Вежи. Гумилев называет их русскими⁷⁶. Едва ли это так. Примерно в то же время на Руси ищут спасения от половцев многие степные народы: берендеи, печенеги, торки. Наряду с ними Великий князь решает и судьбу беловежцев, которых, в отличие от кочевников, он «охотно принял». Но если выходцы из Белой Вежи были русскими, их не поставили бы в один ряд с печенегами и торками, а просто приняли на родной земле. Беловежцы были чужими. Карамзин, рассказывая о постройке новой Белой Вежи в 120 верстах от Чернигова, указывая на «каменные стены, башни, ворота и другие здания», отстроенные по хазарскому образцу, прямо называет строителей Саркела № 2 «хазарами»⁷⁷.

Город, отстроенный пришельцами, отличался немалыми размерами: крепостная стена была четыре версты длиной. Видимо, здесь собрались все уцелевшие хазары не только из Саркела, но и из других степных городов каганата: Осенева, Сугрова, Балина, Чешлюева. Само место постройки новой Белой Вежи между Черниговом и Новгород-Северским выбрано не случайно — это был центр расселения на русской земле лояльных Хазарии инородцев, о которых уже говорилось выше.

Так, всего четыре года спустя после изгнания киевских ростовщиков, на Руси появился новый инкубатор антихристианской идеологии и анти¬русских интриг. Не отсюда ли расползлись в будущем по Украине те, кто взял такую власть, что, по словам Гоголя, «...если жиду вперед не заплатили, то и обедни нельзя править... и если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на Святой Пасхе, то и святить Пасхи нельзя»⁷⁸?

Практически все важнейшие хазарские города постигла тяжелая доля. Даже после разрушения они не были оставлены в покое судьбой: столица Хазарии Итиль была затоплена еще в XIII веке водами Каспийского моря во время очередного подъема; Саркел на Дону в середине XX века скрылся под гладью Цымлянского водохранилища; почти совсем затонули в волнах Азовского моря руины Тмутаракани. Но развалины черниговской Белой Вежи еще ждут своих исследователей.

В XIII веке ее разрушили монголы, но здесь еще в XVIII веке существовало поселение неких «иностранцев», называвшееся Беловежской Колонией⁷⁹. Интересно, что на границе Польши с Белоруссией и по сей день стоит местечко Беловеж.

Если взглянуть на карту Белоруссии, то всю ее юго-западную часть занимает Полесская низменность. На запад от нее находится польский Беловеж, а на восток — черниговская Белая Вежа. Когда-то в здешних лесах киевские князья, польские короли и русские императоры любили охотиться на зубров, о чем молчаливо свидетельствует древний город Туров. Сам лесной массив был известен еще Геродоту, но название Беловежская Пуща стало употребляться для обозначения его западной части с XIII века. Это связывают с постройкой в г. Каменце Брестской области князем Владимиром Васильковичем сторожевой башни (вежи), покрашенной в белый цвет. Возможно, говорят краеведы, отсюда и пошло название окрестных лесов⁸⁰. Однако не проще ли предположить, при наличии двух одноименных городов, что от одного из них Пуща и получила название Беловежской?

Так или иначе, уже 700 лет назад название одного из важнейших хазарских городов, с которым иудеи связывали особые надежды на господство в Восточной Европе, оказалось одноименно этому лесному массиву. А в конце XX в. именно здесь было подписано соглашение, положившее начало развалу величайшей в мире державы, осмелившейся встать на пути мировой закулисы тысячу лет назад.

Дьявол любит насмешки и часто отмечает ими свой след в истории, используя для этого имена собственные. Древнерусское слово «вежа» имеет много значений, зато Саркел в дословном переводе с хазарского означает... «Белый Дом»⁸¹. Вспомним еще раз, что Саркел для иудеев был символом господства «избранного народа». Сегодня во многих странах имеется свой «Саркел». Соединенные Штаты Америки управляются из Белого Дома. Англия имеет свой Уайт Холл. После крушения соцлагеря большие и малые «Белые Дома» стали расти в разных странах как грибы после дождя. Самый заметный, конечно, в Москве. Когда в 1993-м Верховный Совет, заседавший в нем, не оправдал надежд закулисных владык, московский Белый Дом сменил своих постояльцев и теперь в нем. находится филиал мирового правительства. И в остальных российских городах появилась странная привычка называть административные здания Белыми Домами. Даже в Сербии правительственная резиденция с начала 90-х находится в «Белом Дворе»...

Современная Хазария раскинулась шире древней: от Саркела на Потомаке до Саркела на Москве-реке. Она наступает и отмечает на стратегической карте мира свои победы значками с надписью «Белый Дом».

Примечания

1. Необходимо учесть, что названные области лишь примерно очерчивают границы территорий, входивших в Хазарский каганат. — В.М.

2. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1990, с. 66—67.

3. Там же, с. 151.

4. Плетнева С.А. Хазары. М., 1986, с. 32—33.

5. Там же, с. 46.

6. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1990, с. 152.

7. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 57.

8. Август, Гай Юлий Цезарь Октавиан (23.09.63 г. до Р.Х. — 19.08.14 г.), римский император, внучатый племянник Юлия Цезаря, усыновленный им.

9. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1990, с. 14.

10. Этническая принадлежность тюрок не определена. По одной из версий они — потомки сюнну (хуннов), по другой — полиэтническая общность, объединенная тюркским языком.

11. Эфталиты, как считается, объединение нескольких племен «белых гуннов» (возможно, тохаров), образовали в V—VI вв. свое государство в Средней Азии, Афганистане и Северо-Западной Индии. Этническая принадлежность эфталитов к восточно-иранским племенам позволяет считать их ариями.

12. Хосрой I (правил в 531—579 гг.). Провел административно-налоговую реформу, создал регулярную армию. При нем Сасанидское государство достигло наивысшего расцвета.

13. Союз с Византией неоднократно нарушался: в 576 г. тюрки взяли Боспор (Керчь), а в 581 осаждали Херсонес.

14. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. М., 1993, с. 152.

15. О «малом народе» подробнее см.: Шафаревич И.Р. Сочинения. В 3 т. Т. 2. Русофобия. М., 1994, с. 110.

16. Есф. 9:16.

17. Пс. 136; см.: Дубнов С.М. Краткая история евреев. М., Сварог, 1996, с. 149.

18. Ездры, 2, 64.

19. Флавий Иосиф. Иудейские древности. Кн. 11, гл.1, ст. 3.

20. См.: Ин. 8, 44.

21. Магомет (Мухаммед) (570/580—632 гг.) — согласно мусульманской традиции и Корану, последний посланник Аллаха и величайший пророк, основоположник ислама. В 610 г. выступил с проповедью ислама, в 622 г. переселился из Мекки в Медину (хиджра). В 630 г. победоносно вступил в Мекку. По преданию, его пыталась отравить одна из его жен, еврейка по происхождению.

22. Омар ибн-аль-Хаттаб (ок. 580—644 гг.), халиф, т. е. религиозный и светский глава мусульманского государства (в 634—644 гг.). В его правление арабами были завоеваны Палестина, Сирия, Ирак, Западная Персия, начато завоевание Египта.

23. Дубнов С.М. Краткая история евреев. М., Сварог, 1996, с. 270—271.

24. Ктезифон — город на левом берегу Тигра, недалеко от современного Багдада. С 266 г. — столица Сасанидской Персии, один из самых больших и богатых городов поздней античности. В 637 г. был захвачен и разрушен арабами.

25. Город в Средней Азии.

26. Хорезм — древнее государственное образование в Средней Азии и Приаралье. Известен с первой половины 1 тыс. до Р.Х. Основан арийскими племенами саков и массагетов. С VI в. до Р.Х. частично завоеван Персией. В первых веках по Р.Х. входил в состав Кушанского царства. С IV по VI вв. — независимое государство со столицей в г. Кят (близ совр. г. Бируни). В 712 г. завоеван арабами.

27. Введение христианства на Руси. М., 1987, с. 14.

28. Лев III Исавр (ок. 675—741 гг.) — византийский император (717—741 гг.) основатель Исаврийской династии. Выходец из Малой Азии. Выдающийся военачальник, нанес арабам ряд поражений и вытеснил их из Малой Азии. Сторонник и основной организатор ереси иконоборчества, конфискации монастырских владений. Принуждал византийских евреев к крещению, чем вызвал их массовую эмиграцию.

29. Северный Крым. Название «Крым» стало широко использоваться только после монгольского периода и производится от турецкого слова «qirim», которое означает «ров» и относится более к Перекопскому перешейку, старое русское слово «перекоп» является переводом турецкого «qirim». До монгольского периода Крым и прилегающие к нему с севера материковые области назывались Тавридой (по племени тавров, живших здесь, по крайней мере, с начала 1 тыс. до Р.Х.).

30. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 80.

31. Там же, с. 166.

32. Там же, с. 156—166.

33. Там же, с. 160—175.

34. Буртасы — племя земледельцев и охотников, обитавшее в VIII—IX вв. на правом берегу среднего течения Волги, данники хазар; савиры — родственные хазарам племена, в VII—VIII вв. жили в низовьях р. Кумы и в Сев. Дагестане; гузы — племена, обитавшие в Северном Приаралье.

35. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 169—175.

36. Албания Кавказская — одно из древнейших государств Кавказа, располагалось в Закавказье, на территории Азербайджана, в нижнем течении рек Кура и Аракс. Впервые упоминается в письменных источниках IV в. до Р.Х.

37. Итиль — столица Хазарского каганата в VIII—X вв. на нижней Волге в 15 км выше Астрахани.

38. Печенеги — тюркоязычный кочевой народ, в VIII—IX вв. обитали между низовьями рек Волга и Яик (совр. Урал). В X в. перекочевали в Причерноморские степи.

39. БСЭ, 2-е изд., «Саркел».

40. Плетнева С.А. Хазары. М., 1986, с. 68.

41. Иоанн (Снычев), митрополит. Самодержавие Духа. СПб., 1995, с. 18.

42. Ключевский В.О. Русская история: Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1. М., 1993, с. 119.

43. История государства Российского: Жизнеописания. IX—XVI вв. М., 1996, с. 8.

44. Аскольд и Дир — киевские князья (вторая половина IX в.). Совершили поход на Константинополь. По некоторым данным, христиане. Были убиты князем Олегом ок. 882 г. Есть версия, что был один князь Аскольд, а Дир — его прозвище или звание.

45. История государства Российского: Жизнеописания. IX—XVI вв. М., 1996, с. 31—35.

46. Тмутаракань, Таматарха. Город на Таманском полуострове, был центром одноименного княжества.

47. Иоанн (Снычев), митрополит. Са¬модержавие Духа. СПб., 1995, с. 20—21.

48. История государства Российского: Жизнеописания. IX—XVI вв. М., 1996, с. 42.

49. Гостомысл — последний славянский правитель Новгорода Великого. Ольга, предположительно, была его племянницей либо внучкой. Князь Рюрик приходился Гостомыслу зятем.

50. При крещении кн. Ольги император был ее крестным отцом, на что Ольга ему и указала, добавив, что браки между крестными отцом и дочерью запрещены церковью. Впрочем, сообщение о сватовстве императора можно отнести к области мифов.

51. В Пскове долго хранили сани княгини Ольги. Сани были почетным транспортом, на котором знатные русичи ездили даже летом.

52. Святослав Игоревич (ум. 972/973 г.), Великий князь Киевский, выдающийся полководец, победил Волжскую Болгарию, Хазарию, дунайскую Болгарию, воевал с Византией. Был убит при переправе через днепровские пороги печенегами.

53. Семендер — древнейшая столица Хазарии, располагался на р. Терек, рядом с современной станицей Шелковской.

54. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 67.

55. Там же, с. 242.

56. Дубнов С.М. Краткая история евреев. М., Сварог, 1996, с. 274—275; Астахова А. Народ Торы и табака. // Итоги, 2000, № 30, с. 46—50.

57. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 353; История Русской Церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991, с. 56—57.

58. Дубнов С.М. Краткая история евреев. М., Сварог, 1996, с. 372.

59. Члены секты отрицали Святую Троицу, Богородицу, святых, кощунственно издевались над святыней: ломали иконы, бросали в отхожие места Причастие и т. п. Осуждены Соборами Русской Православной церкви в к. XV — н. XVI вв. Несколько наиболее злостных еретиков были казнены.

60. Зимин А.А. Россия на рубеже XV—XVI столетий. М., 1982, с. 82—83.

61. Святой прп. Иосиф Волоцкий добился осуждения еретиков и сведения с митрополичьего престола Зосимы. В целях борьбы с жидовствующими прп. Иосиф написал книгу «Просветитель».

62. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 242.

63. Плетнева С.А. Хазары. М., 1986, с. 16;

64. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987, с. 176.

65. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 316.

66. Там же, с. 330.

67. Там же, с. 314—316.

68. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987, с. 149.

69. Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1990, с. 270.

70. Там же, с. 270.

71. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987, с. 769.

72. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 360.

73. Там же, с. 360.

74. История Русской Церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991, с. 53.

75. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987, с. 777.

76. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. Кн. 1. М., 1997, с. 358.

77. Карамзин Н.М. Предания веков. М., 1987, с. 172.

78. Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 7 тт. Т. 2. Тарас Бульба. М., 1966, с. 70.

79. Карамзин Н.М. Собрание сочинений. Т. 2. — М., 1989, с. 276.

80. Советский Союз. Белоруссия. М., 1967, с. 242.

81. БСЭ, 2-е изд., ст. «Саркел».