Северный Кавказ в первой половине V в.

Процессы, проходившие на территории Северного Кавказа в течение первой половины V в., известны также благодаря местной кавказской исторической традиции, но в первую очередь традиции армянской. Армянская письменная историография, возникшая в середине V в., уже настолько хорошо знает гуннов, что в ней не находит отражения период их расселения и установления связей с аборигенами северокавказской степи и гор. Гунны в армянской традиции, как правило, выступают не одни, а вместе с другими «народами Севера», в числе которых называются аланы, маскуты и горные племена Кавказа. Армянские источники V в. дают первую возможность проникнуть вглубь Северо-Кавказской степи и получить представление о сложном племенном составе ее обитателей.

Для характеристики племен Предкавказья особое значение имеют данные Егише, описавшего события 30—50-х годов V в., когда в Армении проходила подготовка к восстанию против персов, которое в 451 г. было поднято Варданом Мамиконяном.¹ Егише был современником этих событий, и его труд — не компиляция, а историческая монография, написанная по собственным впечатлениям и по рассказам других участников событий. Труд Егише был написан после 458 г. и завершен не ранее 464 г.

Егише писал после того, как в стране Чор (в южной части Каспийского прохода) была возведена Сасанидами крепость (Ворота Моря — «Картлис Цховреба»), строительство которой было реакцией на участившиеся после 395—396 г. вторжения гуннов в Закавказье. Крепость создавалась в начале правления шаха Иездигерда II (438—457 гг.) или при его предшественнике Варахране V (420—438 гг.).² Постоянное брожение в странах Закавказья, с 387 г. оказавшихся в своей значительной части под властью Ирана, заставило Сасанидов обратить серьезное внимание на оборону горных проходов Кавказа. В стране Чор была не только создана крепость, но также поставлен гарнизон, на который была возложена функция регулятора трудноуправляемой и мощной силы кочевников. Однако походом 395—396 г. путь к вторжению в Закавказье был открыт, и никакие силы не могли сдержать рвавшуюся к обогащению племенную верхушку северокавказских степняков.

К северу от Чора Егише знает гуннов, которых он называет хайландурами (хайландур'к). Вблизи Чора, по его данным, живут тоже кочевники — маскуты. Именно хайландуры проходили в Закавказье вдоль моря — «Каспийской дорогой» до построения крепости.³ Их страна, по представлению Егише, тянется до другого Кавказского прохода — Аланских ворот — Дарьяла, т. е. до реки Ломеки «Картлис Цховреба». Когда в 458 г. царь Албании поднял восстание против шаха Пероза, персы, «открыв» Аланские ворота, направили войско хайландуров против царя албан.⁴ У хайландуров был свой «царский род», т. е. своя племенная аристократия, внутри которой уже пустило корни христианство.⁵

Егише сообщает о трех событиях, связанных с нашествиями гуннов, которые происходили в описываемое им время. Так, в тот период, когда марзпаном Армении был владетель Сюника Васак (40-е годы), гунны под предводительством Херана, по соглашению с царем Баласакана (область между нижним течением Аракса и морем к югу от низовьев Куры) и с ведома Васака истребили в Албании персидские войска и через Албанию и Армению достигли территории, находившейся под юрисдикцией Византии («достиг страны греческой»).⁶ Обратно путь Херана, видимо, проходил через Грузию и Дарьял. «...Много пленных и добычи отправили из Греции, и из Армении, и из Иверии, и из Албании...», — говорит о Херане Егише.⁷ Он прямо не отмечает племенную принадлежность Херана, но с полным основанием можно полагать, что это был предводитель одного из северокавказских гуннских объединений, и вероятнее всего, хайландуров.

Далее Егише рассказывает, что восставшие против Ирана армяне полностью оценили значение северных варваров как военной силы. Они попытались привлечь «северян» на свою сторону. Армянские повстанцы «через Албанию, освобождая ее, направились к Хонским воротам (т. е. к стране Чор. — А.Г.), которыми завладели силою персы, взяли и разрушили ворота врага и перебили войска, что располагались внутри...» После этого армяне попытались создать коалицию связанных с гуннами племен Северного Кавказа. Осуществить этот замысел было поручено представителю Албании, которой была передана также охрана ворот на север в страну хонов-гуннов. Однако, несмотря на очевидный успех посольства, получить своевременной поддержки армянам не удалось. Предавший восстание Васак перехватил инициативу, «закрыл и запер ворота» и постарался укрепить «пограничную крепость Чора». С этой целью он провел набор войск в Грузии, а также среди племен, обитавших на южном склоне восточной части Большого Кавказа и в глубине гор.⁸ В перечне племен, союзников Васака, особо привлекает внимание упоминание «равнинного и горного» Таваспарана (современный Табасаран), лежавшего рядом с Чором к западу от прохода и, видимо, постоянно подвергавшегося нападению гуннов при их движении по прикаспийскому пути. В оппозиции к гуннам оказалось также и население«крепостной стороны гор», т. е. обитатели восточной оконечности Кавказа к северу от Таваспарана.

Действия, предпринятые Васаком, задержали гуннов — горные проходы оказались для них закрыты. Они не участвовали в решающей битве, которая произошла 26 мая 451 г. на Аварайском поле. Но воспользовавшись тем, что союзные персам племена отправили свои войска вглубь Армении, они нанесли «по уговору с армянами» удар по их селениям и крепостям.⁹ Гунны также полностью разрушили укрепления, которые Сасаниды только что возвели на севере Албании. Известие о разрушении крепости в проходе было в 454 г. принесено хайландуром «царского рода» Белом царю кушан.

Какое гуннское племя было опорой армян во время восстания 451 г. не ясно. Но в 458 г. на арене вновь появляются хайландуры. В страну хайландуров персами были отправлены «огромные сокровища», и этой ценой было куплено их участие в течение года в войне против восставшей Албании.¹⁰ Царь Албании захватил крепость Чора и попытался создать коалицию из одиннадцати горских племен. Поэтому хайландуры прошли в его страну с запада, через Центральный Кавказ.

Кроме того, Егише сообщает, что царь Албании «перевел» к югу от укреплений («пахака»), т. е. разместил в Северной Албании к югу от Чора, «войска маскутов»,¹¹ этнической общности, которая до этого, видимо, занимала часть территории Прикаспийского Дагестана. Он отделил их укреплениями от союзных персам и враждебных ему гуннов и тем самым создал условия для разъединения маскутов и хайландуров и одновременно для интеграции маскутов с другими племенами Северной Албании. Это переселение дало повод другим авторам именовать царя Албании царем маскутов. Подробнее о маскутах повествуют современники Егише Агатангехос и Фавстос Бузанд.

Автор «Истории Агатангехоса» (Агатангехос или Агафангел) и Фавстос Бузанд были первыми историками Армении. В отличие от Егише оба они писали не о настоящем, а о прошлом. При этом они настолько широко использовали армянский народный эпос «О Персидской войне», что к их произведениям в полной мере могут быть отнесены слова крупнейшего историка армянской литературы М. Абегяна о том, что они представляют «в большей своей части не историю, а поэзию».¹²

Труд Агатангехоса дошел в двух версиях — краткой армянской и пространной греческой. Он был составлен между 461 и 465 гг.¹³

Агатангехос впервые упоминает гуннов в связи с рассказом о походе армянского царя Хосрова I Великого (217—238 гг.) в Иран для мщения за смерть последнего персидского Аршакида Артабана. В армянской версии говорится о том, что Хосров, собирая войска, «вывел гуннов из прохода Албании»,¹⁴ а в греческой о том, что он приказал «открыть проходы алан и твердыню, называемую Зуаром, чтобы вывести войско гуннов».¹⁵ Упоминание твердыни Зуар, т. е. крепости Чора (Ζουάρος), выдает хронологию источника. Агатангехос переносит в III в. действительность середины или второй половины V в. Второе упоминание о гуннах содержится в эпической характеристике Трдата III (287—332 гг.), первого царя Армении, принявшего христианство — одного из главных персонажей народных сказаний: «Он изгнал воинственных гуннов и обратил в рабство часть Персии».¹⁶ В приведенных фрагментах Агатангехос явно под именем гуннов упоминает весь кочевой Массив северной степи, но ниже он говорит о гуннах, имея в виду конкретную племенную общность.

Так, очерчивая пределы распространения христианства при Трдате (после 301 г.), Агатангехос утверждает, что оно при нем дошло «до границ масаха-гуннов и ворот каспиев и той части, где сторона алан».¹⁷ Так читается в греческой версии. В армянской версии говорится — «до границы маскутов (массагетов) по направлению к стране алан, до страны каспиев».¹⁸ Далее при перечислении армянских придворных должностей на четвертом месте по значению Агатангехос называет топократора страны масаха-гуннов (ἀπὸ τῶν Μασαχοῦ τῶν Οὕννωνμερῶν)¹⁹, явно понимая под этой страной часть Албании, расположенную к северу от Куры. Такое высокое положение этого владетеля при армянском дворе вполне объяснимо. В прологе к греческой версии царь маскутов-массагетов (τῆς τῶν Μασσαγετῶν βασιλεῶς) назван одним из четырех царей парфянской династии.²⁰

В «Истории Армении» Фавстоса Бузанда, написанной в 70-х годах V в., содержится рассказ о борьбе армянского царя Хосрова II Котака (332—338 гг.) с царем маскутов²¹ (т. е. масаха-гуннов греческой версии Агатангехоса). Этот рассказ представляет часть одной из версий повести о борьбе армян и этнических групп северо-восточной части Закавказья, которая приводится также в сочинениях Мовсеса Хоренаци,²² Мовсеса Ка-ганкатваци,²³ Киракоса Гандзагеци.²⁴ Разбор этой повести сделан К.В. Гревер, которая, сличив показания источников, в целом убедительно восстановила их взаимоотношения и ход событий, нашедших отражение в них.²⁵

В основе повести лежит достоверный исторический факт, имевший место вскоре после гибели Трдата III. Родственник армянского царя Санатрук (у Фавстоса он назван царем маскутов Санесаном) был отправлен Трдатом в северо-восточные области Армении (г. Пайтакаран) вместе с просветительской миссией еп. Григориса. После смерти Трдата Санатрук захватил власть в Пайтакаране, отложился от Армении, дал санкцию на восстановление язычества и убийство Григориса, в котором видели агента армянского двора. Опираясь на поддержку Ирана, коалицию местных племен и призванных с севера варваров, он попытался претендовать на престол Армении в противовес законному наследнику. Войска Санатрука дошли до столицы страны Валаршапата (Эчмиадзин), где его встретили верные Хосрову армянские нахарары. Решающая битва произошла у Ошаканской скалы. Войска Санатрука были разбиты и бежали, сам Санатрук был убит. Ни Мовсес Хоренаци, ни Мовсес Каганкатваци, известия которых восходят к одному источнику, не определяют состав войск Санатрука, не называют его маскутским царем и не говорят об участии в его авантюре гуннов. Но все это имеется в версии Фавстоса, который, как показывает разбор его повествования, использовал совершенно другой источник.

Героем рассказа Фавстоса оказывается не Санатрук, а Григорис. Эпизоды, связанные с нашествием в центр Армении войск Санатрука — Санесана, приводимые им, это только часть повествования, которое в целом, вероятнее всего, представляло агиографическое предание о мученичестве святого. У Фавстоса дано только нравоучительное резюме, в котором сообщается о каре, постигшей виновников гибели просветителя. С агиографической версией истории Санатрука—Санесана был; несомненно знаком Мовсес Каганкатваци, но использовал ее он только частично, в целом следуя исторической версии Хоренаци. Прототипом агиографической версии Фавстоса является древнее эпическое повествование — оно приведено Хоренаци — об отступничестве правившего в I в. н. э. армянского царя, также носившего имя Санатрук, повинного в гибели апостола Фадея.²⁶ Фольклорно-агиографический характер источника Фавстоса при сравнении с версией Хоренаци выявляется вполне отчетливо; отступник и апостолоубийца Санатрук—Санесан, подобно древнему царю Санатруку, гибнет, несмотря на огромные силы, приведенные нм в Армению. Фавстос перечисляет этих врагов, гиперболизируя мощь. Санесана. Он насыщает свой рассказ фактами и дает перечень союзников Санесана, невольно перенося реальность своей эпохи в полузабытое историческое прошлое.²⁷ Перечень Фавстоса поражает своей близостью к тому перечню, который был дан Егише, хотя очевидно, что оба автора были независимы один от другого.

Страна маскутов, царем которой Фавстос называет Санатрука, лежала в междуречье Самура и бельбека, между восточной оконечностью Кавказского хребта и морем. Сюда, как говорилось выше, маскуты передвинулись после 458 г. В арабских источниках периода арабо-хазарских войн эта территория именуется Маскат (Маскут). Согласно хронике «Тарих Баб ал-абваб» («История Дербенда»), до 833 г. она сохраняла самостоятельных правителей.²⁸ В современной топонимике древнее имя страны удержалось в форме Мушкур (район между р. Ялама в дельте р. Самура и р. Бельбек).

Имя маскутов естественно наводит на мысль об их связи с древним ираноязычным массивом массагетов, из которого, согласно свидетельству Аммиана Марцеллина, восходящему к известию Диона Кассия, выделились аланы.²⁹ Имя массагетов на границе с албанами у юго-восточной оконечности Большого Кавказа было известно уже Плинию в форме «mazacas».³⁰

Продвижение в Южный Дагестан в IV—V вв. населения с характерными признаками степной культуры, близкой культуре аланских памятников, хорошо засвидетельствовано археологией. Огромный курганный некрополь на плато Паласа-Сырт (на р. Рубас-чай), известный по раскопкам Н, О. Цалассани, А.А. Русова и В.Г. Котовича, дал серию подкурганных катакомб, не отмеченных в Дагестане для более ранней эпохи. Правда, конструкции катакомб в могильнике неоднородны, и могильник в целом свидетельствует в большей степени о существовании к югу от Дербенда этнического конгломерата, чем о наличии здесь однородной этнической группы. И тем не менее все связи компонентов этого конгломерата, как правильно определили В.Г. Котович и В.А. Кузнецов, уводят в более северные области Северного Кавказа, где преобладало до IV в. сармато-аланское население.³¹

Отождествление маскутов и гуннов, которое отчетливо проявляется у Агатангехоса, по-видимому, свидетельствует об определенной интеграции ираноязычных потомков массагетов и тюркоязычных гуннов. Фавстос называет Санесана «маскутским царем, повелителем многочисленных войск гуннов»,³² в его рассказе проскальзывает упоминание о набегах, которые маскуты и гунны совершают вместе. Точно так же Фавстос фиксирует и совместные действия гуннов и алан. Так, у Ошаканской скалы, по его представлению, действовали «аланы и маскуты, гунны и другие племена».³³ Главным событием этой битвы (по версии Хоренаци—Каганкатваци) явилось поражение «чудовищного исполина», на котором была надета войлочная броня. Каганкатваци приводит имя этого «исполина» — Анариска. Он был предводителем всадников-копьеносцев. То же имя называет писатель XI в. Асохик (Степанос Таронский), который описал битву при Ошаканской скале, заимствовав содержание рассказа у Мовсеса Хоренаци. Анариска — иранское имя, означающее «не знающий, не чувствующий боли» (совр. осетинское æнæрисгæ).³⁴ Очевидно, он представлял маскутско-аланскую. часть войска Санесана. Гунны и аланы также были вместе, по свидетельству Фавстоса, «призваны на помощь» спарапетом Васаком Мамиконяном для набега на лагерь персов в Тавреше (Тавризе) при царе Аршаке II (350—367 гг.). Все эти свидетельства отражают тот процесс этнополитического взаимодействия различных кочевых обществ, который переживала Северо-Кавказская степь в конце IV—первой половине V в.

При анализе повествования Фавстоса о походе Санесана в Армению ряд подробностей, приводимых автором, дает основание предполагать, что его фольклорный источник или он сам в историко-эпическое сказание о Санатруке и Григориев внесли элементы повествования о каком-то другом походе северных народов в глубь Армении, с которым, вероятно, и было связано имя Санесан. Владевший Пайтакараном Санатрук, направляясь в Армению, не должен был переходить Куру, которую Фавстос называет его границей. Ему вряд ли было необходимо по ходу движения оставлять памятные знаки в виде больших каменных куч «на перекрестках дорог и на путях». Ему, претендовавшему на трон Армении, вряд ли нужно было организовывать «большой лагерь» — сборное место, куда свозилась добыча и сгонялись пленные. Наконец, сам размах похода («Они нахлынули, наводнили и затопили всю армянскую страну... простерлись по всей стране до маленького города Сатал, до Гандзака... в пределах Атрпатакана»³⁵) свидетельствует о том, что его описание не соответствует действиям Аршакида. Санатрука. Гандзак — это религиозный центр сасанидского Ирана, в котором находилось одно из главных святилищ огня, лежавший на юго-востоке от оз. Урмия. Союзник Шапура II Санатрук, опиравшийся на его поддержку, естественно, не мог двигаться вглубь Ирана. Сатал — это город на территории Малой Армении, которая после 387 г. входила в состав Византии. Указание Фавстоса на то, что Санесан держал страну «почти год», вносит еще один существенный штрих в общую картину. Очевидно, перед нами основанное на фольклорном повествовании описание одного из крупных сезонных вторжений кочевников Прикаспия, имевшее место после первого вторжения в Малую Азию 395—396 гг. и не нашедшее отражения в других памятниках.³⁶

Исключительно важные известия о северокавказских кочевниках V в. заключены в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци. Они неоднократно вызывали споры исследователей.³⁷ При этом наметилось два направления: первое — признание хронологии Хоренаци и соответственно полное доверие к его сообщениям, второе — скептическое отношение к его хронологии и соответственно отрицание их ценности для V в. На основе второго направления возникло стремление к пересмотру истории жизни и трудов самого «отца армянской истории», что нашло особенно яркое выражение в работах А.Я. Манандяна.³⁸

Труд Мовсеса Хоренаци сложен по своему составу. Им использованы разнообразные и многочисленные литературные источники, часть которых вне его труда до нашего времени не сохранилась, архивные материалы, эпос, фольклор. К этим источникам многое добавлял и сам Мовсес Хоренаци, человек наблюдательный, хорошо образованный, осведомленный, проживший долгую жизнь. Его собственный комментарий в тексте «Истории» является не менее важным источником, чем компилируемые им материалы. Хоренаци закончил свою «Историю» в начале 80-х годов V в., и сообщаемые им сведения нельзя рассматривать вне контекста эпохи, в которую он жил.

Особую настороженность у исследователей, ориентирующихся на византийскую историографию, вызывают упоминания в труде Хоренаци северокавказских племен — булгар, барсилов (басилов) и хазар, из которых последние в поле зрения западных авторов появляются только в VII в. Хоренаци упоминает эти народы в связи с событиями столь отдаленной эпохи, что уже одно это обстоятельство рождает к нему недоверие. Однако это недоверие исчезает, если соответствующие места рассматривать не изолированно, а на общем фоне его труда с учетом исторического мышления и творческой манеры автора.

Впервые Хоренаци упоминает булгар, рассказывая об основателе парфянской династии Аршакидов в Армении Вагаршаке (159—131 гг. до н. э.).³⁹ Хоренаци пишет: «Отпустив людей западных стран, он сам (Вагаршак. — А.Г.) спускается да луговые земли близ пределов Шарая, называемые древними Верхним и Безлесным Басеном (земли.),⁴⁰ которые впоследствии были заселены переселенцами вх'ндур булгар'а Вунд'а, по имени которого названы Ванандом. Селения (этих переселенцев) до сих пор называются именами братьев и потомков его (Вунд'а)».⁴¹ Этот текст включен в раздел, повествующий о войнах Вагаршака и представляющий ту часть труда Хоренаци, которая основана на не дошедшей до нас «Истории» автора конца IV в. н. э. Мар Абаса Катины.⁴² Однако считать его прямым заимствованием из этого источника и относить факт переселения вх'ндур булгар'а Вунд'а в Басен ко II в. до н. э., как делают некоторые авторы, абсолютно неверно.⁴³ Хоренаци не был простым компилятором. Его «История» — глубоко осмысленное произведение, в котором даже там, где он явно следует за своим источником, он вносит собственные знания, наблюдения и оценки. Здесь тот же случай. Приведенный текст со слова «называемые...» — авторская глосса, по своему стилю полностью соответствующая духу Хоренаци. Этой глоссой он стремится разъяснять, почему область в верховьях Аракса, известная античной географии под названием Фасиана (Басен) и, вероятно, под тем же именем упомянутая в его источнике, в армянской топонимии известна под другим именем — Вананд.⁴⁴ Это самостоятельная попытка раскрыть этимологию топонима Вананд, используя для этого известный ему факт переселения в эту область Бунда. Выше Хоренаци приводит целый ряд подобных этимологий. Так, в частности, он объясняет и название соседней с Ванандом области Ширак (Шарай), говоря, что это владение Шарая, сына Армаиса, одного из потомков Хайка.⁴⁵ Глосса Хоренаци никак не свидетельствует о том, что переселение группы вх'ндур-булгар произошло в эпоху Вагаршака. Напротив, это переселение, вероятнее всего, имело Место в эпоху самого Хоренаци, который, очевидно, знал переселенцев и слышал их генетическое предание. Причем ко времени, когда составлялась глосса, самого Бунда уже, видимо, не было в живых, но родственные отношения в его группе сохранялись.

Второй фрагмент, упоминающий булгар, находится в той же части труда. После панегирика, посвященного Вагаршаку, Хоренаци очень кратко сообщает несколько фактов о деятельности его преемника Аршака I (131—118 гг. до н. э.). Перечисляя его деяния, он мимоходом замечает: «Во дни его возникли большие смуты в цепи великой Кавказской горы в земле булгаров, из которых многие, отделившись, пришли в нашу землю и на долгое время поселились на юге от Коха, в плодоносных и хлебородных местах».⁴⁶ В заключении этой главы (кн. II, 9) автор говорит, что здесь кончается его заимствование из труда Мар Абаса Катины. Это признание дает на первый взгляд полное право приписывать приведенную фразу источнику Хоренаци. Однако анализ текста той же главы в целом показывает, что она вовсе не является пересказом одного сочинения. Здесь Хоренаци передает известия, которых не могло быть в труде Мар Абаса и включает свою собственную оценку событий (например, когда говорит о сыновьях Баграта — предка героя его эпохи Саака Багратуни). Приведенная фраза весьма относительно связана с сюжетом повествования и на общем фоне главы выглядит явной интерполяцией. Смысл ее перекликается с рассмотренной выше глоссой о переселении вх'ндур-булгар Бунда. Однако их содержание не тождественно. Создается впечатление, что эта фраза вставлена с целью прокомментировать и откорректировать первую. Здесь указывается относительная хронология переселения, его причины, уточняется «масштаб переселения — «многие», наконец, иначе очерчивается район переселения: не узко — Вананд-Басен, а широко—территория к югу от области Кох. Последняя находилась в провинции Тайк, расположенной к северу от Айраратской провинции по соседству с ней, т. е. на пути булгар Бунда в Вананд. Таким образом, общий ориентир переселения здесь указан тот же, но в связи с более широкой смысловой задачей раздела, факт переселения очерчен более крупно и обобщенно.

Оба фрагмента несомненно принадлежат одному автору и этим автором был сам Хоренаци, щедро дополнявший и комментировавший свои источники, черпая для этого материл из арсенала народных преданий. Именно этим, на наш взгляд, объясняется то, что «смуты... в земле булгаров» и факт переселения оказались связаны с именем Аршака. При царе Восточной (cacaнидской) Армении Аршаке III (392—396 гг.) произошло то крупное вторжение гуннских масс в Закавказье и Переднюю Азию, которое потрясло византийский Восток. Обычное для народной эпической памяти смещение событий вследствие смешения и слияния ее хронологических вех — имен царей и героев, ярко проявляется в. труде Хоренаци. Здесь, по-видимому, мы также сталкиваемся с фактом смешения царей с именем Аршак и архаизацией событий. Отметим, кстати, что у Фавстоса Бузанда наиболее раннее упоминание гуннов: также связано с царствованием царя Аршака — Аршака II (345—367 гг.), одного из последних крупных правителей независимого Армянского государства.⁴⁷

Таким же анахронизмом, как и отнесение к эпохе Аршака I появления булгар в Армении, является упоминание Хоренаци басилов (барсилов) и хазир (арм. форма этнонима хазар).

Впервые Хоренаци называет их среди народов Севера в разделе, посвященном царю Вахаршу, сыну Тиграна III и отцу Хосрова Великого. Он говорит: «Во дни его массы горцев, я разумею толпы хазиров и басилов, соединившись, прошли через врата Чора под предводительством царя своего Внасепа Сурхапа. Перейдя через реку Кур, они рассыпались по сю сторону ее. Им навстречу выступил Вахарш... преследуя их перед собою, прошел через ущелье Чора. Здесь... храбрые армяне, опрокинув, обращают их в бегство, однако Вахарш падает от руки мощных стрельцов».⁴⁸ Вахаршу наследует Хосров. Он немедленно собирает армянские войска и «переходит гору для отмщения за смерть своего отца. Мечом и дротом он преследует сильные эти племена, берет с каждой их сотни по одному годному заложнику и в знак господства своего воздвигает колонну с греческой надписью как доказательство зависимости от римлян».⁴⁹

Как и в других разделах «Истории», Хоренаци и здесь не скрывает своего источника. «Это нам рассказывает Бардацан из Эдессы, который был историком во дни последнего Антонина», — пишет он.⁵⁰ Из труда Бардацана (2-я половина II в.), в руках которого были материалы архива Анийского храма, Хоренаци заимствовал данные для описания периода от начала правления Артавазда до начала правления Хосрова. Но труд Бардацана, как обычно у Хоренаци, передается не буквально. Хоренаци выбирает из него наиболее важные для его истории сюжеты, среди которых оказывается также и рассказ о борьбе Вахарша и Хосрова с «северянами». Этот рассказ предваряет повествование о борьбе с народами Севера любимого героя Хоренаци — Трдата, который, по версии Хоренаци, был наследником Вахарша и Хосрова. Сам факт борьбы царей Армении на рубеже II—III вв. с северными племенами, прорывавшимися в Закавказье через Каспийский проход, не содержит ничего невероятного. Невероятно здесь лишь указание в качестве их врагов хазиров и басилов, но, как следует из текста, хазирами и басилами этих врагов считал только сам Хоренаци («...я разумею...»). Это еще один пример его собственного ком!ментария к источнику. Обнаружив у Бардацана выигрышный для его «Истории» сюжет — героический поход на далекий север предков Трдата и гибель одного из них в этом походе, — Хоренаци использует его и поясняет с позиций своего времени. Поход объединенных под предводительством одного вождя («царя») хазиров и басилов через врата Чора — это реальность эпохи Хоренаци.

Вторично басилы всплывают в «Истории» Хоренаци в рассказе о подвигах царя Трдата III, совершенных им «а Севере.⁵¹ Трдат, как повествует Хоренаци, «отправился через землю агванов на северян... воевать со всеми, живущими у подножия горы». Битва Трдата с «северянами» произошла «на равнине Гаргараци», т. е. в Мильской степи на территории современного Азербайджана. Здесь Трдат и встретил басилов. Описание единоборства Трдата с царем басилов — одно из наиболее красочных в художественном отношении мест «Истории» Хоренаци, это яркий образец авторской обработки эпического сказания. Герой Трдат рассек пополам царя басилов и тем самым привел их войско в такой ужас, что они обратились в бегство. «Трдат пошел по их следам и гнал их до земли гуннов», после чего, взяв у «северян» заложников, объединил их войска и направил против Персии.

Судя по последовательности повествования, поход Трдата на «северян» был, по представлению Хоренаци, предпринят с целью создать базу для борьбы с Персией. Трдат воевал с племенами Албании, на помощь которым пришли жившие к северу от Чора в «земле гуннов» басилы. Понятие «земля гуннов», упомянутое вскользь Хоренаци, выдает его авторство, несмотря на то, что в целом раздел, посвященный Трдату, представляет собой переработку ряда источников, в том числе рассказ Иосифа Флавия о борьбе с аланами армянского царя Трдата I (I в. н. э.).

Третий фрагмент, в котором упоминаются басилы, также представляет авторскую ремарку, брошенную по ходу развития основной сюжетной канвы повествования.⁵² Она следует за рассказом о походе в Аланию Смбата Багратуни, предка Саака Багратуни, заказчика и покровителя Хоренаци. После похода Смбата в Армении появились аланы, расселившиеся в области Артаз. Хоренаци пользуется случаем указать, что потомки алан были и среди армянских владельческих родов. В связи с этим он приводит родословную рода Аруехеанов, которые якобы происходили от родственников жены Арташеса аланской царевны Сатиник (I в.). Однако суть ремарки не в этом. Род Аруехеанов (у повторяющего Хоренаци Мовсеса Каганкатваци он назван родом Аравегьянов), видимо, считался происходящим не от алан, а от басилов, т. е. был сравнительно молодым. Поэтому Хоренаци вынужден был отметить, что Аруехеаны были возведены в дворянское достоинство и армянское нахарарство еще при Арташесе, а в родство «с одним могущественным басилом, переселившемся в Армению», они вступили позднее, при Хосрове Великом, когда, по его хронологии, впервые басилы появились на исторической арене. Мовсес Каганкатваци говорит о том, что Аруехеаны (Аравегьяны) вступили при Хосрове в родство с «храбрым мужем, который пришел из страны баслов (Василии)».⁵³ Для нашего сюжета важно то, что в основе имени рода лежит иранское слово (арьяв-аг — гегойский, сильный), а это свидетельствует о его действительной связи с ираноязычными группами Северного Кавказа.

«История» Мовсеса Хоренаци сохранилась не полностью. Она обрывается на событиях 428 г., когда пресеклась армянская династия Аршакидов. Поэтому в труде Хоренаци не находят прямого освещения ни восстание армян против Ирана в 450—451 гг., в которое оказались втянутыми кочевники Предкавказья и этнические группы южной стороны Большого Кавказа, ни последующие события второго, освободительного восстания, поднятого армянами под предводительством Саака Багратуни. Однако, как свидетельствуют фрагменты «Истории», разбор которых мы предприняли выше, конкретная этнополитическая ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе в середине—второй половине V в., нашла в ней отражение. В это время в стране гуннов, лежащей за «воротами Чора», определились относительно четкие племенные объединения — вх'ндур-булгары, басилы (барсилы) и хазиры. Облик этих конкретных объединений вытеснил со страниц «Истории» Хоренаци представление о безликой аморфной массе северных варваров—гуннов (хонов), которое в его время продолжало жить в фольклоре и нашло отражение в «Истории Агатангехоса», в «Истории» Фавстоса Бузанда и в начальных разделах «Истории Тарона», приписываемой автору IV в. Зенобу Глаку (в сборнике VII в. Иоанна Мамиконеана).⁵⁴

Реальные исторические события середины V в., участниками которых оказались этнические общности Северного Кавказа, нашли, подобно трудам Егише и Хоренаци, отражение также и в грузинской литературной традиции. Это — история царствования Вахтанга Горгосала (456—499 гг.), составленная автором VIII в. Джуаншером Джуаншериани. По времени составления — это древнейшая целостная часть свода Леонти Мровели.⁵⁵ Несмотря на то, что этот источник подвергся значительной редакции в XI в., а его основой является, по всей вероятности, фольклорно-эпическое произведение, «История» Джуаншера содержит материал исключительно ценный для нашей темы.

Согласно «Истории» Джуаншера, начало самостоятельного правления Вахтанга совпало с нашествием осов, которые выступают в ней как главная политическая сила севера. Осы, пройдя Грузию, «проникли в Ран и Мовакан», на территорию Прикаспийского Закавказья, и через «ворота Дербенда» вернулись в свою страну «Осети».⁵⁶ Время вторжения осов совпало, говорит автор, со временем вторжения греков в Эгриси и Абхазию. Это известие позволяет установить хронологию событий, так как вторжение греков зафиксировано Приском под 455 г.⁵⁷ Приблизительно к тому же времени Егише относит выступление гуннов и албанов на стороне армян против персов и их союзников в Закавказье. Егише особо оговаривает факт создания коалиции северных племен, действия которой развернулись после Аварайской битвы 451 г. и проходили до 458 г., когда персам удалось вновь перетянуть северные племена на свою сторону. Грузинский источник позволяет предполагать, что в составе этой коалиции действовали и осы, которых он выдвигает на первое место. Хронология вторжения осов и реальность излагаемых Джуаншерам фактов подтверждаются тем, что в обоих источниках рисуется особая позиция албанов в момент этого нашествия. Их города не были разорены, перед осами были открыты «ворота Дербенда». Это находит объяснение в «Истории» Егише — поход гуннов и их союзников был организован царем албанов Ваханом, который в это время держал в своих руках проход Чора (Дербенд).⁵⁸

Джуаншер рассказывает, что вторжение осов вызвало ответные действия со стороны грузин. На помощь им пришли эристав Рана, дядя царя по матери, и войска шаха. К ним присоединились также «цари Кавказа...», т. е. отряды горных племен. Вахтанг, соединив эти силы, прошел «ворота Дарьяла» и вошел в Осети. На помощь осам пришли их союзники хазары. На берегу реки, «которая пересекает Дарьял и орошает равнину Осети», встретились обе коалиции. Источник называет эту реку Арагви, но поясняет, что это не та река, которая течет в Грузии. Под Арагви Осети он, несомненно, имеет в виду верховья Терека.

В течение первой недели обе армии настороженно наблюдали друг за другом, не вступая в сражение. В эти дни происходили только поединки между отдельными богатырями, в которых особенно отличались хазары. В одном из таких поединков Вахтанг победил хазарского исполина по имени Тархан. Он разрубил его пополам, подобно Трдату в армянском эпическом цикле. На следующий день после этого поединка Вахтанг одолел в единоборстве другого вражеского витязя, которого источник называет Багатар. Судя по имени, Багатар так же, как и Тархан, представлял хазарскую (тюркскую) часть враждебного грузинам войска, хотя он в называется в тексте «осским великаном».⁵⁹ Воодушевленные подвигами своего царя грузины одержали победу над осами и хазарами, после чего совершили поход на север. Он продолжался четыре месяца. Война Вахтанга с осами и их союзниками, как показывает сопоставление источников, происходила в 460 г. (461 г. — ?). Имя хазар в этом повествовании несомненно приписано одному из гуннских племенных объединений Северного Кавказа. Возможно, под этим именем выступают акациры, которые, несмотря на ослабление их конфедерации, в 463 г., соединившись с сарагурами, вторглись в Грузию и, таким образом, взяли реванш за понесенное в Осетии поражение.

В описании последствий победы Вахтанга над осами выступает рука составителя свода. Он как бы прерывает рассказ Джуаншера и от себя подводит итог победам Вахтанга. Причем, мысля категориями XI в., он дает топонимические и этнонимические термины своего времени. В глубине северокавказской степи он знает «страны падчанигов» (печенегов), которые отделены от Осети рекой, означающей границу, и в соседстве с ними страну джиков (адыгов). Но печенеги и джики в соседстве с Осетией даже для него уже были реальностью относительно далекого прошлого. Он говорит: «Много позже (после похода Вахтанга. — А.Г.) печенеги и джики были изгнаны турками: первые ушли на запад, а вторые водворились вблизи пределов Абхазети». Трудно определить, какой этнос в этом разделе редактор называет турками. Ясно только то, что этническая территория джиков представлялась ему — писателю XI в. — значительно урезанной по сравнению с более ранним временем — до нашествия «турок». Несмотря на упоминание о союзе осов с хазарами и большой роли последних в битве с грузинами, редактор не говорит о походе Вахтанга в Хазарети (или в страну кипчаков, именем которых он заменяет имя хазар в своем экскурсе). Вахтанг действует только в пределах земли осов и их ближайших соседей. Под страной хазар Джуаншер (и его релактор) понимали ту часть степи, которая охватывала Причерноморье, и северные, отделенные от страны осов области междуморья. Так, Джуаншер сообщает о походе императора в страну хазар и говорит, что именно хазары помешали Византии оказать Вахтангу помощь в период его разрыва с Ираном. Совершенно очевидно, что автор VIII в., рассказывая об упорной борьбе императора V в. с хазарами, может иметь в виду только реальную войну с остатками западногуннской державы, которую Византия вела в 60-х годах, или начало борьбы империи с отдельными отрядами булгар, прорывающимися в 80-х годах с Северного Кавказа в Придунавье.

Как свидетельствуют приведенные материалы, армянские и грузинские историки, упоминая этнические общности, обитавшие на Северном Кавказе в первой половине V в., постоянно указывают на их взаимосвязи и взаимодействия. Аланы и гунны, осы и хазары, гунны и маскуты, хотя и представляют в это время конгломерат разноязычных родоплеменных групп, но действуют чаще всего совместно. Их объединяет близость черт бытового уклада, близость форм хозяйственной деятельности и, главное, общий уровень социальной структуры. Их племенная аристократия в равной степени была заинтересована в грабеже богатых торговых городов Закавказья, в получении подачек со стороны Византии и Ирана, раздиравших закавказские области, в эксплуатации земледельческих общин горных районов Большого Кавказа.

Примечания

1. Егише. О Вардане и войне армянской. Пер. с армянского акал. И.А. Орбели. Подг. к изданию, предисловие и примечания К.Н. Юзбашяна. Ереван, 1971; Налбандян Е. Егише. Ереван, 1961.

2. См.: Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании. М.; Л., 1959, с. 267—287; Кудрявцев А.А. Город, не подвластный векам. Махачкала, 1976.

3. Егише, с. 31.

4. Там же, с. 170, 197—198.

5. Там же, с. 127.

6. Там же, с. 121.

7. Там же.

8. Там же, с. 92.

9. Там же, с. 117.

10. Тревер К.В. Очерки..., 213—217; Егише, с. 170.

11. Там же, с. 169.

12. Абегян М. История древнеармянской литературы. Т. I. Ереван, 1975, с. 108.

13. Там же, с. 98—104; Хачикян Л.С. «История Армении» Фавстоса Бузанда. — В кн.: «История Армении» Фавстоса Бузанда. Памятники древнеармянской литературы. Пер. и комментарий М.А. Геворгяна. Под ред. С.Т. Еремяна. Ереван, 1953, с. XI (далее — Фавстос Бузанд. История Армении).

14. Agathange. Histoire de règne de Tiridate et de la prédication de saint Grégoire l'lluminateur, trad, par V. Langlois. — FHG, t. V. Paris, 1870, p. 115 (ch. I, § 10).

15. Ibid., p. 116 (ch. II, § 10).

16. Ibid., p. 127 (перевод армянского текста — ch. III, XI, § 55; греческий текст — ch. V, § 55).

17. Ibid., p. 180 (греческий текст, ch. XIII, § 153).

18. Ibid., p. 180 (перевод армянского текста, ch. Ill, СХХ, § 153).

19. Ibid., p. 187 (перевод армянского текста, ch. III, CXXVI, § 165; греческий текст — ch. XV, § 165).

20. ibid., p. 109. Греческая версия знает одновременно и τῶν Μασσαγετῶν и τῶν Ματαχοῦ τῶν Οὕννῶν, т. е. массагетов (маскутов) и гуннов-масахов.

21. Фавстос Бузанд. История Армении, кн. III, гл. VI, VII.

22. Моисей Хоренский. История Армении. Русский пер. Н.О. Эмина. М., 1893, кн. III, гл. 3, 5 (далее — Моисей Хоренский. История Армении).

23. Моисей Каланкатуйский. История агван. Пер. К. Патканова. СПб., 1861, кн. 1, гл. 12 (далее — Моисей Каланкатуйский. История агван). Новейшее издание: The history of the Caucasian Albanians by Movses Dasxuranci, tr. by C.J.F. Dowsett. London, 1961, book 1, ch. 12 (далее — Dowsett C.J.F. The history...).

24. Киракос Гандзагеци. История Армении. М., 1976, с. 49, 1, 17.

25. Тревер К.В. Очерки..., с. 188—197.

26. Моисей Хоренский, кн. II, гл. 10.

27. Фавстос Бузанд. История Армении, с. 15.

28. С.М.: Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда. с. 110—112.

29. Аммиан Марцеллин, XXIII, 5, 16; XXXI, 2, 12; Кулаковский Ю.А. Аланы..., с. 19.

30. Тревер К.В. Очерки..., с. 193, 194, прим. 1 на с. 194. — К.В. Тревер высказывает мысль о том, что маскуты армянских авторов являются местным кавказским племенем, как и гунны-хоны. Нам представляется, что источники не подтверждают это. мнение (см. также: Алиев И.Г., Асланов Г.М. К вопросу о проникновении на территорию Азербайджана племен сармато-массагето-аланского круга в первые века нашего летоисчисления. — МАДИСО, т. III, 1975, с. 72—89).

31. Котович В.Г. Новые археологические памятники Южного Дагестана. — МАД, т. I, 1959, с. 148—156; Кузнецов В.А. Аланы и раннесредневековый Дагестан (к постановке вопроса). — МАД, т. II, 1961, с. 265—270.

32. Фавстос Бузанд. История Армении, с. 14.

33. Там же, с. 16.

34. Гаглойти Ю.С. Аланы..., с. 154.

35. Фавстос Бузанд. История Армении, с. 15.

36. В южнодагестанской хронике «Ахты-наме» сохранилось местное предание о борьбе горцев с неким Самсамом (ср. Санесан), которой якобы был наместником хазар в бассейне р. Самура (село Микрах). Отголоски этого предания сохранились также в хронике «История Абу Муслима» (см.: Бакиханов Абас Кули Ага. Гулистан-Ирам. Баку, 1926, с. 48—.50); Khanikoff N. Mémoire sur les inscriptions musulmanes du Caucase. — Journal Asiatique, sér. 5, t. XX, 1862, p. 85, 86.

37. Марр Н.Я. К критике истории Моисея Хоренского. СПб., 1898; Джанашия С.Н. К критике Моисея Хоренского. — В кн.: Материалы по истории Грузии и Кавказа. Вып. I. Тбилиси, 1937, с. 471—503; Малхасянц С. К проблеме Моисея Хоренского. Ереван, 1940; Абегян М. История..., с. 135—157; Абрамян А.Г. Моисее Хоренаци. Ереван, 1962; Мкрян М.М. Мовсес Хоренаци. Ереван, 1969.

38. Манандян Я.А. Когда и кем была составлена «Армянская география», приписываемая Моисею Хоренскому? — ВВ, 1947, т. I, (XXVI), с. 127—143 (ср.: Меликсет-Бек Л.М. Хазары в древнеармянских источниках в связи с проблемой Моисея Хоренского. — В кн.: Исследования по истории культуры народов Востока. Сб. в честь акад. И.А. Орбели. М.; Л., 1960, с. 112—118).

39. Здесь и в дальнейшем хронология дается в соответствии с исследованием Г.Х. Саркисяна (см.: Саркисян Г.Х. О хронологической канве «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци. — В кн.: XXV Международный конгресс востоковедов. Доклады советской делегации. М., 1960).

40. В скобках дополнения и пояснения переводчика.

41. Моисей Хоренский. История Армении, с. 56, кн. II, гл. 6.

42. Манандян Я.А. Начальная история Армении Мар Аба-са. — В кн.: Палестинский сборник, вып. 2. М.; Л., 1956, с. 69—86.

43. См.: Сиротенко В.Т. 1) Основные теории происхождения булгар и письменные источники IV—VII вв. — Учен. зап. Пермского гос. ун-та им. А.М. Горького, 1961, т. XX, вып. 4, с. 15—16; 2) Письменные свидетельства о булгарах IV—VII вв. в свете современных им исторических событий. — В кн.: Славяно-балканские исследования. М., 1972, с. 165—197; Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших болгарских племенах. Казань, 1957, с. 7.

44. Вананд — часть Араратской провинции Армении, расположенная на юго-запад от Арарата с центром в г. Карс.

45. Моисей Хоренский. История Армении, с. 21, кн. I, гл. 12.

46. Там же, с. 69, II, 9.

47. Фавстос Бузанд. История Армении, с. 113.

48. Моисей Хоренский. История Армении, с. 113, кн. II, гл. 65.

49. Там же, с. 113, кн. II, гл. 66.

50. Там же, с. 114, кн. II, гл. 66.

51. Там же, с. 130—131, кн. II, гл. 85.

52. Там же, с. 105, кн. II, гл. 58.

53. Dowsett C.J.F. The history..., p. 7 (ch. 8).

54. Айвазян К.В. «История Тарона» и армянская литература IV—VII вв. (историко-филологическое исследование). Ереван, 1976. — Мы не останавливаемся на данных этого источника, поскольку не считаем их исторически достоверными, присоединяясь в этой оценке к мнению М. Абегяна (см.: Абегян М. История..., с. 230—233).

55. Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии, с. 29—32; Кекелидзе К.С. Историк Вахтанга Горгосала и его история. — В кн.: Этюды из древнегрузинской литературы, IV. Тбилиси, 1957, с. 187—201. — К.С. Кекелидзе считает автором «Истории» самого Леонти Мровеля.

56. Brosset M.F., p. 148 etc.

57. Prisci Fragmenta, fr. 19, 20.

58. Егише, с. 169, 170.

59. Тюркский титул багатур (багатар) в дальнейшем утвердился в среде алан. Имя (возможно, титул) Багатар носил в IX в. упоминаемый в «Матиане Картлиса» царь (мтавар) осов. В X в. это имя считали титулом царя Албании арабские авторы (например, Ибн Рустэ). Имя Багатар сохранилось в древнейшей грекоосетинской надписи (1018 г.). Широко распространенное среди осетин предание о происхождении родоначальников семи знатнейших фамилий считает их предком Ос-Багатара (см.: Абаев В.И. Древнейшая Зеленчукская надпись. — В кн.: Осетинский язык и фольклор, I, с. 260—270; Матиане Картлиса. Пер., введение и примечания М.Д. Лордкипанидзе. Тбилиси, 1976, с. 261; Ванеев З.Н. Народное предание о происхождении, осетин. Сталинир, 1957).