Рекомендуем

https://fixit.center ремонт увлажнителей и очистителей воздуха в москве.

Счетчики




Яндекс.Метрика



Саркел — Белая Вежа

С.А. Плетнёва пишет, что в 30-е гг. М.И. Артамонов «утверждал», среди прочего, что «в первой половине X в. Саркел был уже городом, о чём свидетельствуют остатки ремесленных мастерских» (11летнёва С.А. 1996. С. 6). М.И. Артамонов не только не «утверждал» этого, но и никогда не занимался теоретическим вопросом, является ли Саркел городом (Рис. 1, 2). В археологических разделах своих трудов М.И. Артамонов избегал поверхностного теоретизирования, предпочитая анализировать непосредственно источники. Только в связи с сообщением Константина Багрянородного он дважды употребил термин «город». Типичное выражение М.И. Артамонова — «городище», не только для Саркела, но и для Правобережного Цимлянского, потайновского и других. Характерные же для Саркела — «кирпичная крепость» или «крепость» (Артамонов М.И. 1935. С. 81—85 и сл.). Гораздо более показательна итоговая статья М.И. Артамонова, в которой Саркел недвусмысленно назван крепостью (Артамонов М.И., 1958. С. 11, 48).

Уровень развития ремесла в Саркеле ничем не отличался от общего для каганата. М.И. Артамонов упоминает несколько гончарных печей и косторезное дело. Что касается мастерских, на которые ссылается С.А. Плетнёва, то известна одна (!): «Несомненных следов металлургического производства в хазарском слое Саркела не найдено, за исключением одной кузницы...» (Артамонов М.И. 1958. С. 39~43).

Белую Вежу, т.е. Саркел русского этапа, М.И. Артамонов действительно называл городом и в последних работах, явно в соответствии с ситуацией своего времени. Но в 1934 г. он отмечал, как неверно оценённые результаты раскопок, проведённых в течение нескольких дней, способствовали «возвеличиванию» Белой Вежи. «...Произведённые здесь (на городище. — В.Ф.) Сизовым и Веселовским раскопки дали крайне неотчётливый материал, среди которого наиболее заметное положение заняли вещи русского происхождения, в связи с чем явилась тенденция рассматривать Цимлянское городище как русский город, как форпост русской культуры в её распространении к Востоку для одних, или же даже, как указание на глубокую древность русского населения на Дону и движения его на запад для других» (в: Медведенко Н.А. 2006. С. 122).

То, какие разные определения давал М.И. Артамонов в разное время Саркелу и Белой Веже, хорошо прослеживается по архивным материалам, опубликованным в книге Н.А. Медведенко. При том что в ранних заметках по отношению к Саркелу можно встретить и «город», и «крепость», медленная трансформация в сторону «крепости» очевидна. До и после раскопок 1934 г. Артамонов прямо говорит о городе Саркеле (в: Медведенко Н.А. 2006. С. 119,122), но тогда же появляется и двоякое «город-крепость» (Там же. С. 124). Однако уже в 1935 г. после двух сезонов раскопок встречаем более ясную формулировку: «Можно говорить, что это действительно было укрепление, которое превратилось в город, в ремесленный центр в русскую эпоху». Знаменательно завершение: «Но для меня Саркел интересен только до этого момента» (Там же. С. 127). Объявить год спустя отсутствие интереса к русскому городу было бы небезопасно, тем более в конце 40-х — начале 50-х гг. XX в.

В 1949 г. в тезисах к выступлению на Пленуме ИИМК Белая Вежа названа «городом», а её могильник «городским кладбищем», но в тезисах 1950 г. «кладбище» лишь дополняет данные «городища» (в: Медведенко Н.А. 2006. С. 134,135). И тем не менее Белую Вежу в итоге он относит к специфическим «пограничным городам-крепостям» (Артамонов М.И. 1958. С. 56).

Особенностью Белой Вежи была её территориальная удалённость от собственно русских земель. Отсюда необходимость самообеспечения продуктами как ремесла, так и сельского хозяйства. Последнее же «было необходимым условием развития всех других, уже собственно городских видов хозяйственной деятельности» (Артамонов М.И. 1958. С. 65).

Не в укор М.И. Артамонову замечу, что несколько завышенную им оценку ремесла беловежцев надо объяснять опять-таки политическими особенностями времени, в которое писалась статья. Но, декларировав в тезисах к Пленуму ИИМК 1952 г. (время борьбы с космополитизмом) обнаружение «многочисленных ремесленных мастерских русского периода», назвать он смог всего две — кузницу и мастерскую по обработке янтаря (в:

Медведенко Н.А. 2006. С. 136). После известной публикации в газете «Правда», по сути отстояв все свои основные позиции на заседании Ученого совета ЛГУ, М.И. Артамонов обязан был произнести: «Материалы, полученные раскопками Саркела — Белой Вежи, убедительно свидетельствуют о превосходстве русской славянской культуры над предшествующей хазарской». А по-другому сравнивать в той конкретной ненормальной политической ситуации культуры славянскую и салтово-маяцкую было немыслимо. Любопытно, что уже в 1958 г. он замечает, что и эта кузница возникла, кажется, в хазарское время (Артамонов М.И. 1958. С. 43). Невозможно представить, что археолог Артамонов не видел несравнимо более высокий уровень материальной культуры Хазарского каганата во всех её проявлениях.

Сегодня известно, что в выработке черных металлов и изделий из них каганат опередил славян даже хронологически, а в гончарном ремесле превосходил во все века своего существования. Да и в целом салтово-маяцкая культура несравнимо выше культур соседних славянских племён, в частности боршевской.

В итоге, оценивая сегодня высказывания М.И. Артамонова о Саркеле, как и о Белой Веже, надо постоянно помнить, что в его время проблема «город в Хазарском каганате» во всей её полноте не стояла. Само собой подразумевалось, что города в Хазарии были, как известные по именам, так и ещё не найденные. Что касается «замка», Правобережного Цимлянского, то такое определение возникло по иной причине. Правобережная крепость рассматривалась им в русле противостояния местных «феодальных образований» и центральной власти (в: Медведенко Н.А. 2006. С. 121), а где речь заходила о феодализме, там появлялся и «замок» — укрепление феодала, как аллюзия Западной Европы. Но тему феодализма в Хазарии М.И. Артамонов в своих исследованиях глубоко не затрагивал. В течение всей творческой жизни изучая Хазарский каганат во всех его иных проявлениях, он подытожил: «Не следует забывать, что Хазарское государство было первым, хотя и примитивным, феодальным образованием Восточной Европы, сложившимся на местной варварской основе, не прошедшей через рабовладельческую формацию» (Артамонов М.И. 1962. С. 37). «Государство, феодальное», но при этом, обратим внимание, — примитивное образование. «Образование» — что-то неопределённое, аморфное, неустойчивое. Обращаясь к творческому наследию М.И. Артамонова, необходимо учитывать, когда и по какому случаю дано то или иное заключение. Многие археологические представления и высказывания раннего М.И. Артамонова сегодня имеют лишь историографический интерес, но знать их необходимо, чтобы понимать, как складывались не только его поздние взгляды, но и положения современного хазароведения, в том числе и ошибочные.

«Саркел и "Шёлковый путь"»

Это программное название носит книга С.А. Плетнёвой, требующая отдельного и детального рассмотрения по многим вопросам (Плетнёва С.А. 1996), что выходит за рамки нашей темы.

Трактовке Саркела как «перевалочного пункта (на северном ответвлении Великого шёлкового пути. — В.Ф.) и крупнейшей таможни в стране» (Там же. С. 150) противоречит констатация в заключительном разделе книги: «Высказанные гипотезы об экспорте1 в Саркеле и через Саркел в IX в. основаны на крайне небольшом количестве конкретных материалов на памятниках. Что же касается прямой связи Саркела с "шелковым путём", то их по существу нет» (Там же. С. 153; выделено мною. — В.Ф.). К этому приходится добавить, что реконструкция двух отсеков крепости как «караван-сараев» построена на серии предположений. «Сохранность всех помещений очень плохая», — отмечает автор. Другими словами, сам археологический источник ненадёжен, отсюда выделение «гостиничного комплекса», двухэтажность зданий и трактовку каждого помещения (Там же. С. 35—56) принять не представляется возможным. Впрочем, ещё М.И. Артамонов, ориентируясь на толщину стен и допуская, что здания могли быть двухэтажными, объективно подчеркнул, что «никаких следов вторых этажей, хотя бы в виде остатков лестниц, которые вели наверх, не сохранилось» (Артамонов М.И. 1958. С. 18).

Было бы некорректно с моей стороны умолчать, что и М.И. Артамонов в тезисах по итогам раскопок 1950 г. упомянул здание «типа караван-сарая» (в: Медведенко Н.А., 2006. С. 134), но затем к этой версии не возвращался никогда.

В связи с проблемой «караван-сарая» отвечу на небольшую реплику Ф.Х. Гутнова на мою совместную с И.Г. Равич публикацию по поводу случайного, не в качестве товара, попадания в Саркел шахматной фигурки и бумаги среднеазиатского происхождения, а в погребение у Большой Орловки — восточного блюда. Наше сомнение в регулярных торговых связях с Востоком, если угодно, по ответвлению Шелкового пути, ввиду недостатка археологических подтверждений, Ф.Х. Гутнов назвал «излишне принципиальным подходом». Приходится заметить: принципиальность не имеет степеней (не может быть излишней или недостаточной). Не будем, однако, придираться к неудачному выражению, но нельзя не считаться с тем, что Саркел (Левобережное Цимлянское городище), как и соседнее Правобережное Цимлянское городище, раскопки которого ныне возобновились, не дают оснований для противоположного утверждения. Иное дело, что в культуре каганата и сопредельных территорий прослеживается много связей с культурой Средней Азии, в частности Согда (в поясных наборах, даже в прикладном искусстве — Флёрова В.Е. 2001б), но это совершенно иное явление, требующее специального изучения. Возражая мне и И.Г. Равич, Ф.Х. Гутнов пишет: «Саркел первоначально представлял собой крепость, специально (выделено мною. — В.Ф.) построенную для размещения в ней караван-сарая для остановок проезжавших по Хазарии купеческих караванов» (Гутнов Ф.Х. 2007. С. 247). Откуда такая уверенность? Ссылка на «дословный перевод» С.А. Плетнёвой топонима «Саркел» как «белая гостиница» не может быть принята. С.А. Плетнёва, кстати как и автор данных строк, не владела восточными языками. Напомню, что писал о переводе слова «саркел» Б.Н. Заходер: «История расшифровки этого названия настолько почтенна, что сама по себе может стать темой для очерка» (Заходер Б.Н. 1963. С. 192).

* * *

Саркел (Левобережное Цимлянское городище) — это кирпичная миниатюрная крепость, 178,6×117,8 м по внутреннему периметру. В жилищах нет ни малейших признаков, отличающих эти постройки от известных по сельским поселениям. Ничем не выделяется и материальная культура. Кирпичные помещения внутри крепости, на мой взгляд, вероятнее всего складские помещения, арсеналы. Для жилья они мало пригодны, особенно в зимнее время, так как для поддержания внутри них плюсовой температуры требовался бы большой расход топлива.

Раскопки не дали никаких оснований полагать главной функцией Саркела «торгово-таможенную деятельность», что приписывает ему С.А. Плетнёва. Процент находок импортных видов керамики (амфоры и др.) здесь не больше, чем на других памятниках Нижнего Дона. Заметим, что амфоры из Саркела имеют не восточное, а причерноморское происхождение, как и более редкие на Дону красноглиняные баклажки и эйнохои. Во всём облике культуры Саркела нет ничего, что позволяло бы говорить о «сходстве этой крепости с городком» (Плетнёва С.А. 2002. С. 118). В конечном итоге С.А. Плетнёва признаёт: «У нас нет данных говорить о том, что Саркел был городом» (Там же). Мало того, в заключительной главе книги в связи с дискуссией по известной формулировке «...и градъ ихъ и Белу Вежу взя...» С.А. Плетнёва прямо пишет о Саркеле как о «посёлке, ещё даже не ставшем городом» (Там же. С. 157). Казалось, это определение станет окончательным. В дальнейшем выясняется, что это не так.

В 2006 г. выходит новая книга С.А. Плетнёвой, посвящённая теперь беловежским слоям Левобережного Цимлянского городища. Буквально первыми словами введения к книге значатся — «хазарский крепость-город Саркел» (Плетнёва С.А. 2006. С. 30; далее указываются только страницы). Затем следуют определения «небольшой город» (С. 5), «сравнительно небольшая крепость» (С. 8), «городок» (С. и). В посвященной непосредственно Саркелу первой главе преобладает определение «крепость», при этом автор напомнила, что каган и пех просили Феофила о помощи в постройке именно крепости (С. 13). Сохраняется и прежняя версия о «караван-сарае» (С. 17 и др.). В третьей главе говорится о «существовании Саркела, как крепости, а затем городка» (С. 36). И, наконец, в завершающей главе («Вместо заключения») на с. 236 наряду с «городом-крепостью» трижды твёрдо повторено «город».

Нетрудно видеть, что в характеристике Саркела С.А. Плетнёва постоянно колеблется. Когда возобладал опыт исследователя-археолога, она не могла не признать, что говорить о Саркеле как городе нет оснований. Но в большей части определений проявляется стремление несколько «возвысить» Саркел, изучению материалов раскопок которого она посвятила много сил, проведя его по ступеням от «сравнительно небольшой крепости» к «крепости», от «посёлка» к «небольшому городку» и через «город-крепость» уже к «городу».

Позволю себе, может быть, не совсем уместный приём: попробуем мысленно убрать окружающие Саркел стены и его четырёхчастное деление. Останется не очень большое поселение, во много раз уступающее, скажем, исследованному руководимой С.А. Плетнёвой экспедицией Маяцкому поселению.

Вся суть Саркела в назначении его как крепости, в его кирпичных мощных стенах и башнях.

В связи со взятием войском Святослава «и града их и Белой вежи». В данном случае для нас не имеет значения, относится «град» к Итилю или Саркелу (Артамонов М.И. 1962. С. 426). Любопытен этот небольшой фрагмент из летописания в другом отношении — косвенно он указывает на впечатление славян от Саркела и Итиля. Никак иначе как «градами» они и не могли воспринимать великолепный кирпичный с многочисленными башнями Саркел, а тем более Итиль с кирпичным «дворцом». Ничего подобного в середине X в. на Руси не было.

Белая Вежа

Обзор проблематики Белой Вежи не входит в задачи моего исследования, и я лишь выражу своё мнение по поводу определения её С.А. Плетнёвой как города. Не касаясь содержания книги, замечу, что это определение программное, так как вынесено в заголовок книги «Древнерусский город в кочевой степи». В этом читается явное противопоставление. С одной стороны, город, к тому же древнерусский, с другой — чужая, не-русская, кочевая степь.

По поводу «древнерусский город». Это можно воспринимать только в древнерусском понимании города — ограждённое стенами поселение. Позволю себе заметить, если кирпичный Саркел воспринимался славянами как город и как чудо строительной техники, то нам такая оценка непозволительна.

От «древнерусского» в захваченном славянами Саркеле ничего нет. Он не построен славянами. Ими он занят и в дальнейшем используется как опорный пункт, крепость, какой он и был изначально. Пришлое население осело в крепости, построенной отнюдь не в древнерусских традициях. С собою оно принесло лишь свою бытовую, «этнографическую» культуру.

Не была Белая Вежа городом и в социальном плане. Её население — это гарнизон с семьями и остававшееся немногочисленное местное население. У подножия стен не возник посад, а если точнее, о нём ничего не известно.

Не могу вслед за М.И. Артамоновым согласиться с выводами С.А. Плетнёвой о небрежном отношении нового гарнизона к крепостным стенам. Кирпичи для собственных нужд могли извлекаться из ветшавших внутренних строений. В целом же на основе археологических данных вопрос просто не решаем, так как стены и башни были уничтожены в конце XIX в. Но то, что они сохранялись до этого времени, как раз свидетельствует против их разрушения во времена существования Белой Вежи. Предположение о разрушении стен в беловежское время противоречит другому предположению С.А. Плетнёвой — о сооружении беловежцами большого (второго) «рва».

Сам «ров», однако, приводит нас к иной проблеме, которой она посвятила большой раздел книги (Плетнёва С.А. 2006. С. 121—128): действительно ли это ров? Остаётся необъяснённым, почему все-таки грунт из рва вывозили на 50—100 м на внешнюю (!) сторону вместо того, чтобы использовать его сразу на сооружение вала. С учетом этого и того, что дата сооружения «рва» неизвестна, а на охваченной им территории нет никаких культурных остатков, я все-таки склонен видеть в этом объекте не ров, а естественную протоку. Вероятно, образованный ею и руслом Дона островок и был признан удобным местом для строительства Саркела (на большом естественном острове в пойме левобережья Дона стояла на берегу протоки Семикаракорская крепость; два оврага, впадавшие в долину Дона, обороняли Правобережную Цимлянскую крепость). Протока была естественным препятствием на подходе к крепости, но отнюдь не непреодолимым. Добавлю, что сама автор отметила, что аналогов беловежскому «рву» на Руси нет. Для более достоверного решения дилеммы «ров или протока» должны быть привлечены детальные карты местности вокруг Саркела до образования водохранилища со всей сетью протоков2. Наконец, должен обратить внимание на то, что всё левобережье Дона от излучины до Азовского моря — это громадная полоса протоков, ериков, пересохших и действующих поныне. Должен признаться, что у меня нет уверенности, что и малый ров у стен Саркела не был естественной протокой, может быть с подработанными (эскарпированными) берегами.

Об уличной планировке в Саркеле

Я обращаюсь к более ранней, чем книга, статье С.А. Плетнёвой не с точки зрения выводов, а хочу обратить внимание на систему доказательств, применённых в ней (Артамонова О.А., Плетнёва С.А. 19983). Подводя итоги разделу о слоях Белой Вежи, С.А. Плетнёва пишет: «Размещение жилых домиков на раскопанной площади (цитадели. — В.Ф.) несомненно подчинено определённому порядку — рядами». ...«Выявленная рядность охватывает, к сожалению, только 16 построек в полупластах. Размещение остальных представляется беспорядочным». Остановимся. С одной стороны — «несомненно», с другой — незначительность выборки и беспорядочность остальных. Продолжим: «Разбросанные вокруг рядов остатки синхронных построек, погребов и ям затрудняют выявление проездов (дорог) вдоль них, т.е. возможности предположить наличие уличной планировки». Ситуация, кажется, ясна: из-за плохой сохранности слоя решение вопроса об улицах затруднено, но тем более неожиданно читать следующее заключение. «Однако рядность и вероятность существования (или начала формирования) улиц дают основание считать, что Белая Вежа превращалась из поселения в город» (Там же, с. 599). Но вероятность не может служить основанием для выводов! В последнее время об этом пишут многие авторы. Всё приведённое находится в разделе, название которого без всяких оговорок определяет концепцию автора: «Городская застройка».

Необходимо пояснить, откуда могла появиться «рядность» в цитадели Белой Вежи. Она стала следствием прямоугольного плана и миниатюрности цитадели — размером всего, округляя, 55×65 м. Рядность в таких условиях не могла не появиться хотя бы в расположении первых строений без всякого стремления создать улицу, но затем и эта первоначальная упорядоченность нарушается. Впрочем, последнее заметила и сама С.А. Плетнёва.

* * *

История Белой Вежи — это в миниатюре история Тмутаракани. Последняя также была на некоторое время захвачена славянами, которые не оставили следов собственного монументального строительства, а на культуру города не оказали никакого влияния.

Не следует переоценивать значение Белой Вежи в истории Руси. Меня всегда занимало, каким образом маленькая Белая Вежа могла выживать в таком удалении от метрополии. Открытие последних лет намечает ответ на этот вопрос. В нескольких десятках километров северо-западнее Белой Вежи ростовский археолог Р.В. Прокофьев исследует у г. Белая Калитва на Северском Донце «древнерусское» поселение «Длинное», датируемое им XII—XIII вв. (Прокофьев Р.В. 2005). В какой мере оно современно Белой Веже, решать специалистам по хронологии керамики этого времени, жилища там пока неизвестны. Отмечу обращение автора к беловежским аналогам костяных изделий, а также упомянутые им салтово-маяцкие традиции в лощёной керамике. Таким образом, есть основания ожидать открытия на пути из Белой Вежи на Русь цепочки поселений, в том числе со славянской и древнерусской керамикой X — начала XII вв.

Как инженерное сооружение кирпичная крепость Саркела — инородный элемент, имплантированный в культуру каганата. В итоге образовался симбиоз византийской фортификации, уходящей корнями в римскую, и обычных для Хазарии примитивных жилищ-полуземлянок. Для выяснения структуры Саркела было бы гораздо важнее знать, что находилось на территории, охваченной рвом. С.А. Плетнёва пишет, что «саркельцы не селились вне стен крепости» (Там же), но именно этого мы не знаем, поскольку указанная территория осталась неисследованной. Все силы Волго-Донской экспедиции были брошены на раскопки кирпичной крепости.

Как в отношении Саркела, так и в отношении Белой Вежи мнение С.А. Плетнёвой осталось неопределённым. То она «торгово-ремесленный посёлок» (как преемница Саркела) и «городок с синкретичной древнерусско-степной культурой» (1996. С. 157), то «древнерусский город».

По поводу культуры Белой Вежи. Вопрос очень важный для определения его социально-экономического статуса. Материальная культура Белой Вежи не сложилась в синкретичную, так как не произошло слияния культур разных этнических групп, её населявших. Прежде всего это видно по керамике. Белая Вежа не была котлом, в котором переваривались бы культуры разного происхождения, что как раз и должно быть одним из признаков города, каковым она все-таки не стала.

Ошибочно считать изучение материалов раскопок Саркела — Белой Вежи завершенным. Оно должно быть продолжено без оглядки на существующие мнения. В первую очередь это относится к богатой керамической коллекции из собрания Государственного Эрмитажа, а также всему комплексу жилищ. В ещё большей степени необходимо новое изучение могильников Саркела — Белой Вежи.

* * *

В серии публикаций С.А. Ромашова об исторической географии Хазарского каганата одна посвящена его городам. Перечисляя «основные города» каганата, в их число Ромашов включает и «крупнейшую хазарскую крепость» Саркел (Ромашов С.А. 2004. С. 185). Отмечу сразу, что проблему «что считать городом в Хазарии» автор не рассматривает, поскольку его интересует лишь вопрос локализации её населённых пунктов, упоминаемых в нарративных источниках. С этой точки зрения работа Ромашова не подлежит здесь критическому рассмотрению. Обратим внимание, однако, на некоторые несоответствия в позиции С.А. Ромашова по проблеме «город». Следовало бы более строго относиться к терминологии: либо «город», либо «крепость». Это не только формальное требование. Обойти это противоречие автор мог, остановившись на термине «населённые пункты», с которого и начинается его статья (см. ниже определение Итиля Б.Н. Заходером). В другом месте публикации, вероятно, в невольной попытке обойти противоречие Ромашов называет Саркел «городом-крепостью» (Там же, с. 216).

Нельзя не отметить и уже ставшую «штампом» в историографии особенность: из нижнедонских крепостей обращать внимание только на Саркел.

Пример С.А. Ромашова типичен почти для всех историков каганата — исключать из истории каганата неоднократно упоминаемые в литературе от Х.И. Попова, В.И. Сизова до М.И. Артамонова и С.А. Плетнёвой не менее крупные крепости: например, Правобережную Цимлянскую. Значительно превосходила Саркел по площади Семикаракорская крепость, а совершенно недавно открыта Камышевская белокаменная крепость. Игнорирование (или незнание) этих археологических памятников привело к тому, что, касаясь традиционного вопроса «против кого построен Саркел?», С.А. Ромашов как на само собою разумеющееся указывает на венгров. В таком случае мы должны поставить вопрос, против кого построены перечисленные нижнедонские крепости, и ответ в отношении Саркела окажется не столь очевидным. Или вся цепочка нижнедонских крепостей также построена против венгров?

А.Н. Поляк о двух Саркелах

В написанной до 1967 г., но тогда не изданной статье А.Н. Поляка есть небольшой раздел, в котором автор касается давней проблемы местоположения Саркела. Об этом не стоило бы упоминать, если бы статья не была опубликована совершенно недавно. Используя данные металлической карты XV в. из Ватикана и карты XVII в. Гондиуса, А.Н. Поляк предлагал следующее: «...Не следует ли считать, что два мнения, имеющиеся в русской и советской науке о местоположении Саркела (на Дону, у волока, и на Дону, у станицы Цимлянской), скорее дополняют друг друга, нежели противоречат одно другому? Город Саркел был на волоке. Если выстроенная хазарами в IX в. (с византийской технической помощью) крепость входила в состав Саркельской земли (или охраняла подступы к городу Саркелу) (везде разрядка моя. — В.Ф.), то её могли назвать по имени Саркела (а тем более за рубежом, в Византии)... Она должна была иметь и своё особое название, хотя бы менее известное тогда за пределами данных земель» (Поляк А.Н. 2001. С. 95).

Заранее предостерегу от соблазнительной попытки связать версию о двух Саркелах с известным сообщением Повести временных лет о взятии Святославом Белой Вежи и города.

Переволока должна находиться на территории современной Волгоградской области. Последняя в археологическом плане обследована достаточно хорошо, но следы «города», т.е. значительного по площади археологического памятника хазарского времени, в месте сближения Дона и Волги к 60-м гг. прошлого века не находили (как и сегодня). Наверняка зная об этом, А.Н. Поляк полагал, что в результате запустения степей в период упадка Золотой Орды предполагаемый город Саркел превратился в «город-призрак».

О будущих раскопках Саркела-Белой Вежи

Постановка вопроса об этом только на первый взгляд кажется невероятной. Цимлянское водохранилище безостановочно расширяется, разрушая свои берега, уничтожая не только памятники археологии (гибнет Правобережное Цимлянское городище), но и современные населённые пункты, пахотные земли. Одновременно оно мелеет, стареет подпорная плотина Цимлянского гидроузла. Перспективы на ближайшие десятилетия те же, что были просчитаны ещё тридцать(!) лет назад (Цимлянское... водохранилища, 1977. Рис. 72). Водохранилище превратилось в зону экологического, народнохозяйственного и археологического бедствия. Неизбежно рано или поздно встанет вопрос о преобразовании или ликвидации водохранилища. Вот тогда-то и появится возможность, расчистив над Саркелом донные наносы, продолжить исследования не только крепости, но и территории внутри большого вала, могильников в насыпях. Безусловно, многое из ныне спорного прояснится.

* * *

В связи с темой Саркела вынужден упомянуть попытку автора из Ростова-на-Дону П.А. Ларенка возродить старую версию о том, что под Саркелом следует понимать не только Левобережное Цимлянское городище, но и Правобережное Цимлянское. С открытием же рядом с Правобережным ещё одного, Камышино4, в этот «город» включено и оно (Ларенок П.А., Семёнов А.И. 1999. С. 31, 32). В сети Интернета на сайте коммерческой организации «Донское археологическое общество» (25.11.2003), возглавляемой П.А. Ларенком, эта «идея» оформлена следующим образом: «На степных просторах Нижнего Дона... существовал огромный по средневековым меркам город, имевший сложную систему укреплений и несколько частей, выполнявших различные функции. Здесь была торгово-ремесленная часть (Левобережное городище...), и укреплённый военно-феодальный замок (Правобережное Цимлянское городище), и, как можно предположить из скромных по площади раскопок Саркела-3, политикоадминистративная часть, а возможно, и одна из многочисленных резиденций хазарского кагана». Ничего не остаётся, как удивляться смелости фантазии автора.

Примечания

1. Вероятно, не экспорте, а импорте, так как далее речь идёт об «импортных», т.е. привозных, предметах: согдийской фигурке слона и самаркандской бумаге. О малочисленности восточных импортов в каганате см.: Равич И.Г., Флёров В.С. 2000.

2. С Саркелом — Белой Вежей связано много нерешенных проблем, а сам памятник остался недоисследованным. Я уверен, когда-то он станет доступен археологам для продолжения раскопок, в том числе на прилегающей территории.

3. Надо иметь в виду, что авторство О.А. Артамоновой номинально, так как вся статья написана С.А. Плетнёвой.

4. А.И. Семёнов и П.А. Ларенок назвали его «Саркел-3». О неприемлемости такого наименования, вносящего путаницу в номенклатуру цимлянских городищ, я уже писал (Флёров В.С. 2002. С. 161). Вместо этого я предложил называть этот памятник Камышевское (или Камышино) по названию соседней балки.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница