Разделы

Счетчики




Яндекс.Метрика


Глава III. Промыслы

Имеющиеся археологические материалы свидетельствуют о существовании у населения салтовской культуры Подонья различных промыслов. Одни из них были связаны с присвоением готовых продуктов природы, а другие — с необходимостью обработки шерсти, кожи, древесины, растительного волокнистого сырья и камня.

Рыболовство. В археологической литературе отмечалось значительное развитие рыболовства у населения салтовской культуры [116, с. 127; 154, с. 148]. Вместе с тем этот промысел, его внутреннее содержание и формы остаются еще недостаточно освещенными. Важное значение для экономики народов Хазарского каганата имели Дон с его притоками и Азовское море, изобилующие распространенными породами рыб трех основных групп: проходными, т. е. идущими в реки из моря на нерест (вобла, осетровые, белорыбица, лосось, некоторые виды сельдей); полупроходными, обитающими в определенных водоемах (судак, лещ, сазан, тарань) и постоянно живущими в реках — туводными (карась, стерлядь, линь, минога). Античные и средневековые авторы неоднократно описывали рыбные богатства Азовского моря и рек его бассейна. Упоминали они и сорта вылавливаемой рыбы. В более поздних письменных источниках (начало XVI в.) Дон назван рыбной рекой. Для татар, например, он был святым, так как возле него они находили готовую пищу: плоды, мед и рыбу [132, с. 61]. В документах XVII в. специально указаны места рыбных промыслов на Дону и его притоках, куда направлялись уходники-рыболовы [179, с. 61]. В конце XIX в. в одном из притоков Дона — Северском Донце обитало 124 вида рыб. В настоящее время количество видов рыб значительно сократилось.

В VIII—X вв. когда водоемы были чище, а рыбы больше, ее ловили повсеместно, хотя рыбная ловля играла неодинаковую роль в жизни отдельных поселений. Рыболовством занимались не только оседлые земледельцы, но и кочевники. Так, древние венгры-кочевники ловили рыбу во время зимних стоянок, иногда в период половодья. Летописец Натарий Белы, описывая переселение мадьяр с Востока, сообщает, что главную их пищу составляла рыба [70, с. 120, прим. 53]. Рыбой и мясом питалось и население, жившее в палатках за Каспийскими воротами [148, с. 165]. В XVII в. киргизы кочевники-скотоводы, не практиковавшие земледелия, также занимались рыболовством [71, с. 378]. В то же время калмыки-кочевники не умели ловить рыбу, считали это занятие каким-то колдовством.

Население Подонья в период расцвета салтовской культуры по существу вело оседлый и полуоседлый образ жизни. Здесь рыболовство уже имело место у полукочевников, позднее вошедших в состав Хазарин. Рыбная ловля служила основной причиной приречного местонахождения их стойбищ. Рыба являлась, продуктом питания населения Хазарского каганата и использовалась как приправа к пшеничному хлебу [76, с. 4]. Кроме того, рыба [85, с. 63] и ее вторичный продукт — клей [76, с. 112, 115] экспортировались, составляя часть дохода населения каганата [75, с. 43, 45]. Сложилось даже мнение, что население Хазарского каганата ничего не производило, кроме рыбьего клея [56, с. 76—78]. Не только письменные, но и археологические источники свидетельствуют, что рыбный промысел занимал важное место в хозяйстве населения каганата в VIII—X вв. Изображение рыб наиболее часто встречается на костяных и реже на металлических изделиях салтовской культуры Подонья [137, с. 79]. Судя по остаткам костей и чешуи, найденным на салтовских и прилегающих к ним боршевских памятниках, в этот период вылавливали белугу, стерлядь, севрюгу, сома, щуку, судака, леща, сазана, синца, вырезуба, линя, красноперку, плотву, язя, карася, окуня. При этом размеры некоторых видов рыб превосходили средние размеры современных.

Из орудий рыбной ловля нам известны одинарные металлические крючки 6 типов, безбородчатые и бородчатые. К безбородчатым относятся крючки типов 1, 2, 3. Тип 1 (рис. 28, 1), Крючки малых размеров, высотой до 4 см, с головкой, завернутой в колечко. Тип 2 (рис. 28, 2). Крючки средних размеров, высотой 7—10 см, без колечка. Головка цевья расплющена в лопаточку, как у некоторых современных рыболовных крючков. Тип 3 (рис. 28, 3). Крупные, высотой 11—15 см крючки с колечкообразяой головкой, отогнутой внутрь или наружу. К бородчатым относятся крючки типов 4, 5, 6. Их высота 5—12 см. Они имеют кольцевые головки, отогнутые вбок, или головки-лопаточки. Как правило, крючки одногибные, но иногда встречаются и двугибные. Тип 4 (рис. 28, 4, 5). Крючки с сильно изогнутым цевьем и коротким жалом. Наблюдаются две разновидности крючков этого типа. Одна из них представлена крючкам, у которых колечко-петля является непосредственным продолжением цевья. Другая отличается от предыдущей тем, что конец цевья, образующий колечко, отогнут вверх. Тип 5 (рис. 28, 6, 7). Аналогичные крючкам первой разновидности типа 4, но с головкой цевья, расплющенной в лопаточку. Тип 6 (рис. 28, 5). Крупные крючки с прямым цевьем.

Все типы салтовских рыболовных крючков имеют аналогии среди крючков, обнаруженных на славянских памятниках VI—XIII вв. [104, с. 134, рис. 1, 1—6; 114, с. 25, рис. 11, 1—3; 122, с. 119, рис. 4, 2, 4; 140, с. 75, рис. 17, а—е; 234; s. 130, rys. 84]. Крючки, найденные в славянском слое Саркела — Белой Вежи, повторяют формы салтовских крючков типов 4 и 6 [181, с. 151, 168, 171, рис. 17, 1—7].

Установить хронологические различия между типами раннесредневековых рыболовных крючков не представляется возможным. Специалисты отмечают, что крючки типа 6 получили распространение в середине — конце X в. [110, с. 134]. Очевидно, разнообразие типов салтовских крючков определяется не хронологическими различиями, а специализацией в рыбной ловле. Определенные формы крючков были пригодны для того или иного способа лова отдельных видов рыб. С уверенностью можно сказать, что небольшие крючки первого типа применялись для ловли небольшой по размерам рыбы на удочку. С таких крючков, не имеющих бородки, во время летней ловли рыба часто сходит. Поэтому безбородчатые крючки использовали зимой при подледном лове и а живца, когда рыба вялая и слабо сопротивляется. Способ ловли рыбы крючками второго и третьего типов определить трудно. Массивные, без бородки, эти крючки не годились для простого ужения. На них ловили исключительно крупную и хищную рыбу, используя в качестве приманки живца больших размеров, возможно, и мертвого. Отсутствие бородки на крючке не играло большой роли, потому что крупная рыба сразу глубоко заглатывала приманку. Последняя вместе с крючком оказывалась в желудке рыбы, которая не могла освободиться от крючка, даже не имевшего бородки. Это была пассивная ловля рыбы не на удочку, а на жерлицы и поставушки. Крючки четвертого и пятого типов по конструкции представляют собой сомовые крючки, хотя это не означает, что на них ловили только сома. На такие крючки можно ловить любую крупную рыбу. Они выгодно отличаются от других крючков тем, что имеют небольшую ширину захвата, так как поддев у них крутолобый. Преимущество крутолобых крючков перед овальными заключается в том, что рыба чаще обнаруживает овальный крючок, упрятанный в насадке, и оставляет его. Крутолобые крючки можно применять при ужении пассивном и на удочку, В качестве насадки использовали живую рыбу, мелких птиц, лягушек, раков. Крючки шестого типа также предназначались для ловли крупной рыбы. Салтовские крючки с длинным и прямым стержнем похожи на секирки — специальные крючки для ужения щуки на живца. Отличие между ними состоит в том, что живец «бель» весом 200—400 г насаживался на секирку под шкурку, в то время как на салтовские крючки вряд ли было возможно насадить ее таким способом. Очевидно, средневековые рыболовы пользовались другим способом насадки.

Особо следует остановиться на характеристике средневековых блесен и блеснения рыбы. Металлические блесны являются редкой находкой. Считают, что, поскольку древние блесна, как и современные, делались не только из металла, но и из дерева и ракушки, многие из них не сохранились [212, с. 78]. В этой связи большой интерес представляют две находки, хранящиеся в коллекции Харьковского исторического музея. Одна из них — блесна, изготовленная из биметаллического сплава, с одинарным крючком, зафиксирована на славяно-русской Хорошевском городище (рис. 28, 9). Она относится к отвесно-погружающимся блеснам, на которые обычно ловили окуня, судака, щуку и другую рыбу. Уникальной является и другая находка в виде железного тройника высотой 9,8 см (рис. 28, 10). Крючки-тройники обычно применялись вместе с блеснами, хотя иногда они использовались и для пассивного лова рыбы на закидушки и другие приспособления. Основное назначение тройника — блеснение и «дер» рыбы. Блеснение хищной рыбы, имевшее место у рыболовов салтовской культуры, представляло собой индивидуальный способ рыбной ловли и носило сезонный характер. Наиболее продуктивным оно было поздней осенью и особенно по перволедью, Зимнее блеснение связано с прорубыванием лунок во льду, поэтому его продуктивность во многом зависела от активности рыболова. Наличие промысла рыбы зимой подтверждают находки на памятниках салтовской культуры железных пешней для рубки льда при пробивании лунок. В качестве пешней могли служить долотообразные инструменты, прежде всего те из них, которые отличаются значительными размерами и массивностью (рис. 28, 17, 18). Такими пешнями делали лунки по перволедью, когда лед тонкий. Если лед достигал метровой толщины, то лунки редко пробивали. На Правобережном Цимлянском городище и в Маяках были найдены металлические приспособления в виде железных прорезных скоб овальной формы длиной 9—12 см с шипами высотой до 1,0 см (рис. 28, 35). А.Н. Кирпичников доказал, что такие приспособления не имеют отношения к древолаз а нью и являются ледоходными шипами (78, с. 79—84). Аналогичные шипы и способы их крепления к обуви при помощи ремней известны по данным венгерской этнографии (рис. 28, 36—39). Венгры применяли шипы для хождения по льду во время зимнего последнего лова рыбы [242; 253]. Это также свидетельствует о существовании такого способа рыбной ловли у населения салтово-маяцкой культуры.

Для вытаскивания крупной рыбы, пойманной на крючок, средневековые рыболовы, очевидно, пользовались не сачками, а багорчиками — большими металлическими крючками без бородок, насаженными на деревянную палку. Салтовские металлические крючки-багорчики имеют длину 8—9 см. Их стержень заострен или заканчивается перпендикулярно отогнутым шипом, при помощи которого крючки соединялись с палкой и дополнительно закреплялись мягкой обмоткой или металлическим кольцом. На одном багорчике можно было закрепить один или несколько крючков (рис. 28, 11—16). И.И. Ляпушкин, правильно определивший назначение таких крючков, отметил, что они известны под названием «котич» и встречаются на Дону [116, с. 127—128]. При вытаскивании пойманной крупной рыбы пользовались, возможно, и более простым способом, чем багрение, — рыбу глушили деревянными колотушками. Кроме ужения, рыбаки салтовской культуры добывали рыбу при помощи острог. До нас дошли металлические части одно- и трехзубой острог, найденные при раскопках поселения Маяки. Однозубая острога (длина 18,5 см) относится к типу накладных. Она крепилась к древку аналогично крючкам-багорчикам с шипом (рис. 28, 19, 21, 22). Трехзубая острога с бородками на концах имеет длинный черенок для насадки на древко. Общая длина остроги — 19,7 см, длина зубьев — 12,5 см (рис. 28, 20, 23). Обе остроги могли использоваться как самостоятельные орудия для охоты на крупную рыбу круглый год: весной во время нереста, летом способом «лучения», осенью и весной в полыньях и прорубях [122, с. 121—122; 170, с. 93—94]. Трехзубые остроги применялись и в качестве рыбьего топора. Такой острогой рыбак добивал пойманную на удочку рыбу. В том случае, если рыбак не мог сразу добить крупную рыбу, он оставлял ее вместе с топором в воде, пока рыба окончательно не теряла силы.

Применение сетей и других нитьевых снастей для рыбной ловли населением салтовской культуры подтверждается находками челноков и грузил. Челноки для вязания сетей делались из кости. Длина челноков равна 9—10 см. Они имеют прорезанный почти посередине паз, края которого отполированы, причем один из них заостренный, а другой тупой. Салтовские грузила для сетей сделаны из разнообразного материала (рис. 28, 24—34). Использовали свинец; красные кирпичи, приспособленные для привязывания, для чего на них имеется желобок; куски песчаника; вышедшие из употребления точильные бруски с желобками. В некоторых случаях каменным грузилам придавалась грушевидная, бочковидная или пирожкообразная формы. Глиняные грузила вылеплены из желтой или красной глины. Они имеют бочковидную, цилиндрическую или грушевидную формы. Каменные и глиняные грузила, а также предметы, использовавшиеся в качестве грузил, были широко распространены в эпоху средневековья. Находки рыболовных грузил на памятниках салтовской культуры указывают на то, что рыбаки применяли сети-бредни, «объячеивающие» (сети) и «отцеживающие» (неводы) рыболовецкие снасти. Наличие неводов подтверждают тяжелые каменные или кирпичные грузила. Основными орудиями рыбной ловли являлись, очевидно, сети-бредни, которые находились у отдельных семей. Подобным образом ловили рыбу и соседи салтовцев — население роменско-боршевской культуры [104, с. 134]. Применение неводов для добычи рыбы требовало коллективного труда людей, специально занимавшихся рыбным промыслом. Существовали ли у салтовцев рыболовецкие артели, сказать трудно. Но тот факт, что большинство тяжелых грузил найдено на Правобережном Цимлянском городище — памятнике, который после частичного разрушения стал рыболовецким поселком [154, с. 148], убеждает нас в специализированном развитии рыбного промысла с применением «отцеживающих» снастей. При коллективном рыболовстве добывали достаточное количество рыбы, поэтому часть улова шла на продажу.

О применении салтовскими рыбаками различных запорных снарядов нет никаких данных. Возможно, они существовали, поскольку такую рыбу, как линь и карась, ловят только на специальные устройства из дерева, лозняка, камыша и других гибких материалов.

На основании письменных и археологических источников можно заключить, что в Подонье широкое развитие получил рыбный промысел. Рыболовством занималось оседлое и полуоседлое население. Находки рыболовных снастей позволяют выделить индивидуальное и коллективное рыболовство. Индивидуальное рыболовство осуществлялось при помощи крючных снастей, острог и, возможно, запорных снарядов. Различия в конструкциях крючков указывают на их специализированное применение. С помощью индивидуального способа рыбной ловли отдельные семьи получали дополнительный продукт питания к продуктам земледельческо-скотоводческого хозяйства. Очевидно, часть рыбы, выловленная индивидуальным способом, обменивалась, продавалась в рамках поселения или шла на уплату повинности. Коллективные способы рыбной ловли, в частности, неводами, были также известны населению салтовской культуры. Появляется полупрофессиональное или профессиональное рыболовство, связанное с добычей рыбы на рынок. Примером такого рыболовецкого поселка может служить Правобережное Цимлянское городище на позднем этапе его существования. Таким образом, у населения салтовской культуры, как и у раннеславянского населения Восточной Европы, существовали три основные формы рыбного промысла: индивидуальное, полупромысловое и промысловое.

Охота. Распространенным занятием населения донской степи и лесостепи была охота. Об этом можно судить в первую очередь по остеологическому материалу, полученному при раскопках Правобережного Цимлянского городища, поселений Карнауховское, Маяки, Сухая Гомольша, Новолимаревка, Подгаевка, Рогалик и др. Он представлен главным образом в виде кухонных отбросов. Костные остатки диких животных с Правобережного Цимлянского городища и Карнауховского поселения составляют 20—25% всего остеологического материала. Больше всего обнаружено костей дикого кабана. Менее многочисленны на этих поселениях кости оленя, лося, тарпана (дикая лошадь), косули, лисицы, зайца и бобра. Кости единичных особей лося и лисицы найдены в Сухой Гомольше, благородного оленя, кабана и зайца — в Маяках. Некоторые из названных животных изображены на костяных изделиях салтовской культуры. О лионцах Хазарин, как и о соболе Булгара, упоминает Абу Хамид ал-Андалусий, побывавший в Юго-Восточной Европе в XII в. (38, с. 38]. Охотились в основном на копытных животных. Из остатков дичи обнаружены кости дроф и тетерева. Охотились также на водоплавающую птицу, в частности на уток. Об этом свидетельствуют бронзовая фигурка утка из Верхнесалтовского могильника, ее изображения на костяных изделиях и керамике салтовской культуры (рис. 18, 2—4, 10). Таким образом, объектами охоты были животные и птицы, которые традиционно считаются лесостепными и даже лесными (лось, бобер, тетерев). И.И. Ляпушкин счел необходимым отметить, что, за исключением кабана, все животные являлись случайной добычей, а не объектом промысловой охоты [116, с. 127]. Данные, которыми располагают исследователи в настоящее время, не позволяют судить о действительном видовом составе обитаемых в Подонье. диких животных. В VIII—X вв. и позже он был, несомненно, более многочисленным и разнообразным, чем сейчас. Кости диких животных, найденные во время раскопок, не отражают объема охоты, так как из-за неприятного вкуса мясо некоторых животных, особенно хищных, не употреблялось в пищу. На них охотились из-за ценности шкур, меха и целебного жира. Тушки их расчиняли и оставляли на местах охоты, поэтому костные остатки не попадали на места жительства охотников. При изобилии дикого зверя и удачной охоте иногда брали только шкуры и филейную часть мяса крупных животных, а кости с частью мяса оставляли на месте.

Добываемые на охоте дикие животные были гораздо больших размеров, чем современные их представители, что зафиксировано для дикого кабана, косули и бобра, обитавших в VIII—X вв. [58]. Некоторые виды животных исчезли, например, дикая лошадь—тарпан, другие (сайга) ушли в XIX в. за Дон. Значительно сократилась по сравнению с ранним средневековьем численность лосей и бобров. Эти изменения были вызваны сокращением лесных участков, что происходило в результате деятельности людей.

Об орудиях и способах охоты имеются скудные сведения. Для успешного проведения охоты и во время войны использовался лук со стрелами. Салтовцам был известен сложный лук, появившийся в Восточной Европе вместе со скифами и получивший широкое распространение в степи и лесостепи, где им пользовались до позднего средневековья [130, с. 7]. Костяные накладки рукояти этого лука найдены в катакомбах Верхнесалтовского могильника, одна костяная боковая накладка — на Сухогомольшанском селище (рис. 30, 1). В погребениях могильника возле Сухогомольшанского селища встречаются костяные накладки в пережженном и деформированном виде. Среди них хорошо сохранилась концевая накладка с вырезом (рис. 30, 2), аналогичная накладке из Саркела—Белой Вежи и других средневековых памятников Восточной Европы [Там же, табл. 4, 6], а также металлические петли, крючки и оковки от колчанов для луков (рис. 29, 3—7). В грунтовом погребении № 2 Балаклейского могильника обнаружены остатки истлевшего деревянного колчана (костяная накладка, железная пряжка от ремня, 3 железных кольца с кусочками прикипевшей кожи и дерева, фигурная железная петля), который лежал с левой стороны у ног воина. В колчане находилось 5 стрел, сложенных наконечниками ко дну колчана (рис. 30, 8—16) [74]. Многочисленные металлические детали колчана вместе с 11 наконечниками стрел выявлены в погребении № 252 Сухогомольшанского могильника (рис. 10, 16—38).

Имеющиеся наконечники стрел, найденные на памятниках салтовской культуры По донья, — железные1, черешковые. По форме пера они делятся на 3 группы: трехлопастные, граненые и плоские. Отдельные их типы были широко распространены с конца I тыс. до н. э. до XIV в. Все они вписываются в типологическую схему А.Ф. Медведева [130, с. 61]. Плоские черешковые наконечники использовались при военных столкновениях и на охоте. Все салтовское оружие находило такое же применение, как и древнерусское [122, с. 110]. В первую очередь это относится к копьям и дротикам, наконечники от которых в значительном количестве представлены рядом типов [138]. Новые материалы повторяют или дополняют уже известные типы этого вида оружия и орудия охоты. Оригинальными являются массивные и длинные наконечники с двумя отверстиями в широком пере (рис. 9, 18; 10, 12). Зафиксированы наконечники, аналогичные по форме, но без отверстий. Наконечники с отверстиями встречаются в курганах предскифского времени. Примеры совпадения форм наконечников, относящихся к различным историческим периодам, прослеживаются в развитии копья [77, с. 6]. Наконечники, подобные указанным, без отверстий, датируются 2-й половиной 1 тыс. н. э. и характерны для финно-угорских народов [147, с. 49, рис. 5, 3, с. 54, рис. 7, 3]. В такой же степени орудием охоты следует считать редкие находки двух наконечников с поселения Маяки. Они втульчатые, однолезвийные. Длина одного из них равна 35 см, другого-16 см. Наибольший диаметр втулки равен 3,6 см, наименьший — 2,5 см. Древко крепилось во втулке при помощи гвоздя, для которого в ней имеется отверстие (рис. 30, 17, 18). Аналогичные наконечники обнаружены в древнехакасских курганах IX—X вв. [108, с. 98, табл. III, 44; 196, с. 54, табл. XI, 8]. Кроме лука со стрелами и копий на охоте использовали топоры. Выделить среди них специально охотничьи не представляется возможным. Особый тип топоров, ранее неизвестный среди находок салтовской культуры, обнаружен в погребении № 42 и относящемся к нему тайнике № 5 Сухогомольшанского могильника. Это клиновидные, с широким (6,5—8,8 см) оттянутым лезвием топоры, длиной 17,5 см и овальным отверстием под рукоятку размерами 2,6—3,0×1,6—2,3 см (рис. 8, 27). Отмеченные виды оружия, несомненно, применялись на охоте. Они изображены вместе с охотниками на фресках Софийского собора в Киеве [122, с. 110].

Традиционным орудием охоты степных народов был аркан, о чем свидетельствуют письменные источники, произведения торевтов и изображения охотничьих сцен на стенах, кирпичах и камнях раннесредневековых городов и городищ. Ловко владели арканом древние болгары [201, с. 51]. Применение аркана в качестве охотничьего орудия подтверждается его изображением на серебряном ковше хазарского производства, который найден в 1866 г. в Кацком городке в низовьях Оби. На ручке ковша воспроизведены сцены богатырской охоты, разделенные деревьями: кабан; два медведя; всадник с арканом в сопровождении борзой, преследующей двух оленей-маралов; спешившийся охотник, стреляющий из лука в льва. Как показал В.П. Даркевич, подобная сцена героической охоты имеет параллели в искусстве и эпосе тюркоязычных племен [59, с. 167—169]. Конные и пешие охотники с луками, копьями и арканами изображены на стенах Плиски и Преслава [204]. Есть такие изображения и на территории Румынии [24]. Сцена охоты конника с арканом имеется среди наскальных рисунков курыкан — многочисленного народа Прибайкалья VI—X вв. [146, с. 117]. Чаще всего охотником выступает воин, а охота ведется на крупных или средних диких животных: лося, оленя, серну. Есть сведения об охоте с арканом (или лассо) на волков [Там же]. Аркан применялся не только на охоте, но и на войне. Это было тесно связано с образом жизни и скотоводческим хозяйством населения степей, использующего аркан как необходимое средство ловли лошадей в табунах [Там же]. Имеется много сведений о том, что некоторые средневековые болгарские цари были превосходными охотниками. (Существует версия, что Мадарский всадник — заблудившийся на охоте болгарский хан.

Неизменными спутниками охотника во время соколиной охоты были лошадь и собака. Для соколиной охоты нужна хорошая лошадь, поскольку ловчая птица охотилась как бы для себя и охотник должен был вовремя подоспеть к добыче и взять ее. На существование соколиной охоты указывает бронзовая фигурка салтово-маяцкой культуры, найденная в Болграде Одесской области. На пластинке размером 3,2×2,7 см в апликативной технике изображен всадник (лошадь — в профиль, конник — анфас) в остроконечном башлыке. В левой руке всадник держит свободно свисающий повод уздечки, а на правой руке, согнутой в локте, сидит сокол или какая-то другая ловчая птица (рис. 18, б) [183, с. 160, рис. 1, 1]2. Аналогичное изображение есть на серебряном блюде, которое относится к венгерской продукции X в. Изделие, возможно, выполнено мастером из тюркской кочевнической среды, а мотив всадника с соколом заимствован из прикладного искусства Средней Азии и Ирана IX—XIII вв. [59, с. 170, табл. 56, 4]. Охотничьи сцены с ловчими птицами изображены на бронзовых круглых бляшках XI—XII вв. из Волжской Болгарии и Западной Сибири [110]. Соколиная охота, распространенная у кочевников Востока, имела место и в Западной Европе [231].

Соколы были ценной птицей для охоты. Наряду с рабами, выдрами, собаками и кожами они входили в число подношений сербов болгарскому князю Борису [20, с. 77]. Наиболее ценными подарками русских посольств являлись собольи меха и ловчие птицы для охоты. Отдельные изображения хищных птиц (нападающих на водоплавающую птицу) имеются на костяных и керамических изделиях салтовской культуры. Несомненно, что дрессированные хищные птицы использовались для охоты на дроф и тетеревов, зайцев и лисиц. Охотясь с орлами и беркутами, салтовцы могли добывать крупных животных. Интересно изображение ловчей птицы возле своей жертвы на семи литых бронзовых ременных бляшках с позолотой из Верхнесалтовского могильника (рис. 18, 5).

Соколиная охота была привилегией верхушки общества. Иной характер носила коллективная охота в армии, где она являлась существенной статьей получения мяса для пропитания войска. Так, в 1391 г. войско Тимура, находившееся в походе, оказалось в тяжелом положении. Чтобы избавить 200 тыс. людей от полуголодного существования, была устроена облавная охота [57, с. 358—359]. Во время такой охоты воины тренировались в меткости и дальности стрельбы из лука, умении рубить клинками и вести бой на копьях. Иногда охоты превращались в военные набеги на близлежащие поселения [45, с. 77]. Облавные охоты были свойственны кочевникам и полукочевникам. Как правило, они устраивались зимой, тщательно готовились и продолжались довольно длительное время. Например, у татар охота продолжалась два-три месяца [Там же, с. 98]. Облавные охоты сопровождались развлечениями и весельем. Китайский историк, характеризуя татаро-монголов, писал: «Приходи веселиться с нами всякий 62 раз, когда бывает пир, игра в мяч или облава на зверей и выезд на охоту» [142, с. 82]. О военных игрищах, проводившихся на облавных охотах, есть сведения и в эпосе тюрко-монгольских народов [111, с. 85—88].

Существовала также индивидуальная охота членов отдельных семей при помощи простых, самодельных орудий и приспособлений, о которых можно судить лишь по некоторым письменным источникам и этнографическим материалам у различных народов Европы.

Переработка продуктов животноводства и растительного волокнистого сырья. Занятия земледелием, скотоводством и охотой давали сырье для развития таких важных промыслов, как кожевенное дело, производство войлока, а также прядение и ткачество. К сожалению, сохранились только некоторые орудия труда этих промыслов и малочисленные обрывки полуистлевших полотняных и шерстяных тканей и их отпечатки на металлических и керамических изделиях, мелкие кусочки кож и войлока. Исключение составляют кожаные сапоги, найденные в одной из катакомб Нижнелубянского могильника.

Исходя из косвенных данных и того археологического материала, который имеется, можно говорить о существовании в Подонье местного производства по обработке кож и их использовании для изготовления одежды, обуви, головных уборов, ремней, седел, сбруи, емкостей для хранения жидкостей, сумок и мешков, мехов для металлургических печей и кузнечных горнов и прочих изделий. Развитие кожевенного дела у салтовцев было обусловлено характером хозяйства, где скотоводство играло значительную роль, давая продукты питания и обилие кожевенного сырья.

История кожевенного дела показывает, что этот вид производства не требует сложного оборудования. Степень обработки кож может быть различной: от примитивной выделки шкуры при помощи ее высушивания на солнце с последующим разминанием руками до применения жирования, дубления, окраски и тиснения. Перечисленные стадии обработки кож нельзя проследить по салтовскому археологическому материалу. На первой стадии вообще не применяли особые орудия труда, а выбор орудий и материалов для осуществления последующих операций зависел от многих факторов, прежде всего от способа ведения хозяйства. Хозяйство населения Подонья—Приазовья в рамках существования салтовской культуры изменялось от полукочевого к оседлому, что, естественно, отразилось на рассматриваемой сфере производства. На последней стадии развития оно уже было представлено наивысшей формой обработки кожевенных изделий — тиснением, которое предполагало более тщательную выделку сырья.

При подготовке кож к изготовлению изделий их смазывали жиром (жирование) для придания мягкости. У пастушеских народов Азии жирование и разбивание кожи сочеталось с натиранием мелом, охрой. С вымоченной или просто обмытой шкуры удалялись мясо и волосяной покров. Получали так называемую скоблянку. Из нее нарезали ремни, смазывая их бараньим жиром или конским салом. Этот способ изготовления скоблянки был известен народам Кавказа, венграм и русским. Для очистки кожи салтовцы пользовались костяным скобелем, сделанным из ребер крупных животных. У таких орудий заточена средняя часть ребра, а угол рабочей кромки более тупой, чем у костяных ножей для разделки туш животных [93, с. 83]. Об очистке кожи (скальпа) от мяса бычьим ребром сообщает Геродот, описывая военные обычаи скифов [51, IV, 64]. У скотоводческих народов для выделки шкур и меха способом натирки применялось прокисшее молоко. Так поступали монголы и киргизы. Кочевники Дешт-и-Кипчак обрабатывали кожи с помощью кислого, сгустившегося и соленого овечьего молока [53, с. 110]. Чтобы размягчить кожу и снять волосяной покров при выделке сыромяти и краснодубленого товара, земледельческие народы использовали для закваски сырья кисель, а также золу. Осетины, например, применяли кисель из отрубей, русские — из муки. Отметим, что обработка кож и меха в емкостях (долбленых деревянных колодах, чанах) появилась, очевидно, позже способа жирования. Золка в деревянных емкостях характерна для населения с оседлым земледельческим бытом. К примитивным способам обработки кожи относят копчение, представлявшее собой сушку над костром, но иногда оно сочетается с золкой. Судя по находкам костяных бурдючных горлышек, шкуры для бурдюков, распространенных у салтовцев, подвергали копчению. Данный способ обработки бурдючных кож был известен киргизам и другим народам Востока.

Вероятно, салтовские кожевенники применяли дополнительную операцию при обработке кож — подхаживание, т. е. удаление оставшейся плевы и прирези, приведение голья в удобный для дальнейшей обработки вид. Эта операция осуществлялась очень острым длинным инструментом в виде железного струга с двумя ручками — подходкой [34, с. 21], в качестве которой салтовцы могли употреблять прямые железные струги, обычно причисляемые к орудиям деревообрабатывающего производства (рис. 32, 10, 11). Немногочисленные находки остатков окрашенных тканей и кожаных ремней, разукрашенных краской ножей для ножа в салтовских погребениях служат косвенным свидетельством применения дубления, так как считается, что дубление могло развиться на основе использования при окрашивании красителей, содержащих таннин. Само дубление известно с древних времен. Наиболее древним дубителем была кора деревьев: дубовая, ивовая и еловая. При этом для юга Восточной Европы характерно дубление в растворе дубовой коры, а для севера — ивовой.

Многочисленные инструменты, употреблявшиеся на заключительных операциях изготовления кожи, выявлены в археологическом материале салтовской культуры. К ним следует отнести инструмент с Сухогомольшанского селища, представляющий собой вылепленное из глины с примесью песка и обоженное на огне плоское круглое лощило с шишкообразным выступом на тыльной стороне, в котором проделано отверстие для петли из ремешка или шнура (рис. 29, 7). Благодаря петле, накинутой на кисть руки, и выступу инструмент прочно удерживался в ладони. С помощью лощила равнялась поверхность кожи после подхаживания, чему способствовали абразивные свойства обожженной глины, содержащей песок. Работа таким лощилом проводилась и а плоской горизонтальной или наклонной поверхности деревянной колоды.

Для более тонкой обработки кож служили лощила из кости (ребер животных) с рабочей поверхностью на широких плоских сторонах. Они применялись, по-видимому, для обработки не только кож, но и тканей, шерсти и войлока [93, с. 79]. К орудиям лощения кож и, возможно, разглаживания тканей относятся известные по находкам в Саркеле и на Среднем Донце костяные «коньки» [93, с. 84; 176, с. 353—360]. Они сделаны из пястных и плюсневых костей быка и лошади. Различные стадии изготовления «коньков», прослеженные С.А. Семеновым на материалах Саркела, говорят об их местном производстве.

Различаются два типа «коньков»-гладильников: с просверли нам и на концах и без них. Первые закреплялись на ноге при помощи ремней, вторые не имели каких-либо специальных приспособлений для крепления, поэтому кожевенник работал босой ногой или обутой в мягкую обувь. На поселении Маяки найден «конек»-гладильиик, сделанный из плюсневой кости лошади (рис. 29, 14). Сохранившийся с одной стороны эпифиз частично спилен поперек кости. С фронтальной стороны эпифиз затесан в виде санного полоза. Следы затески эпифиза имеются и на противоположной стороне. На конце «конька» по углам расположены 2 отверстия, диаметр каждого 0,5 см. На них отсутствуют следы потертостей от ремня, крепившего гладильник к ноге. Диофиз кости не затронут предварительной затеской, и на нем нет следов изношенности в процессе работы. Таким образом, костяной гладильник из Маяк не был в употреблении. В Саркеле найдены орудия труда, использовавшиеся при тиснении кож [176, с. 360—361]. Они сделаны из трубчатых костей и рогов оленя. Диофизы костей имеют глубокие прямолинейные нарезки или канавки, образующие параллельные полоски и фигуры в виде квадратов, треугольников и ромбов.

Обработка кож являлась трудоемким и вредным для здоровья производством. Ибн-Фадлан сообщал, что среди русов есть люди, которые «проявляют стремление к кожевенному ремеслу и не считают эту грязь отвратительной» [83, с. 146, 267, прим. 895 и 896]. У кочевников Дешт-и-Кипчак обязанности женщин и мужчин были разграничены. Кожевенным делом занимались мужчины, изготовлением кожаной одежды и обуви — женщины [53, с. 100—101].

С переработкой продуктов животноводства и растительного сырья было связано изготовление тканей, прядение и ткачество. Находки пряслиц и грузиков от ткацких станков подтверждают существование этих производств у населения салтовской культуры.

О местном производстве пряслиц можно судить по находкам на хорошо изученных салтовских памятниках, таких, как Верхний Салтов, Саркел, Маяки и др. (рис. 29, 1—6). Эти пряслица изготавливались из стенок амфор, керамической кухонной и столовой посуды. Реже пряслица делались из мергеля, шифера или лепились из глины. Известны и костяные пряслица [93, с. 84]. Пряслица различаются по форме, величине и весу. Изготовление пряслиц из стенок битой керамики сводилось к следующему: обивке и обточке необходимого по размерам образца; сверлению отверстия и окончательной центровке при помощи обточки. Такая последовательность операции могла и не соблюдаться. Необходимо учитывать и то обстоятельство, что не все найденные обитые и обточенные по кругу кусочки керамики являются заготовками для пряслиц. Часть из них использовалась в качестве пробок и крышек к узкогорлым сосудам.

После обработки исходного сырья (шерсти, льна, конопли) пряжу сучили веретеном. Пряслица ставили на веретено, когда оно еще было свободно, чтобы утяжелить и ускорить его вращение. Но когда оно наполнялось пряжей, пряслице снимали. Отмечают, что выбор размера веретена и пряслица определялся прочностью прядильного материала, тониной и крепостью нити, которую нужно было выпрясть. Различия в пряслицах указывают на наличие разных сортов пряжи и, очевидно, из разного материала. Наиболее тяжелые пряслица применялись для прядения льна и шерсти [113, с. 41—42, 46]. После сучения нитки сматывали в колобок. Мокрую пряжу сушили, а затем наворачивали на примитивный, вращающийся деревянный станок.

Прямых доказательств существования вертикального ткацкого станка у салтовского населения нет. Встречаются единичные находки глиняных обожженных грузиков конусовидно-усеченной четырехгранной и овальной формы с отверстиями [94, с. 102, рис. 82, 3]. Однако можно ли считать такие грузики приспособлением для натягивания нитей в вертикальном ткацком станке остается неясным. Грузики овальной формы могли применяться для рыболовных сетей. Отсутствие специальных грузиков для вертикального ткацкого станка на всех хорошо исследованных салтовских поселениях служит косвенным свидетельством существования горизонтального станка, возможно, заимствованного у раннеславянского населения. Конструкция такого станка была известна славянам в VIII—IX вв. [169; 186], Прядением, ткачеством, шитьем одежды из полученного материала занимались женщины. Судя по этнографическим материалам, эти занятия были редкостью для мужчин. Женщины занимались также производством войлока — традиционного продукта натурального кочевнического и полукочевнического хозяйства. Войлок употребляли для покрытия каркаса юрт, в качестве материала для одежды, доспехов и других необходимых изделий.

Существование кожевенного и ткацкого производства подтверждает, что для шитья одежды салтовское население Подонья использовало кожу, 66 шерсть, льняное и конопляное полотно и войлок. Одежда из этих материалов была наиболее практичной в условиях полукочевой жизни и военных походов. Отдельные сведения об одежде можно почерпнуть из рисунков на камнях, каменной минискульптуры, глиняной пластики местных мастеров, средневековых миниатюр, произведений восточной торевтики, письменных, этнографических, лингвистических и других источников.

Косторезное дело являлось в хазарском Подонье местным производством. Об этом свидетельствуют находки различных заготовок из кости и инструменты косторезного дела. Следует отметить металлические пилочки, найденные на Правобережном Цимлянском городище (рис. 31, 7), в Маяках и Сухой Гомольше. Одна из пилочек с поселения Маяки сделана из полосы стал истого металла шириной 2,5 см и толщиной 0,2 см (рис. 31, 8). Общая длина инструмента равна 32,6 см, рабочего полотна — 21 см, узкого черенка для насадки деревянной ручки — 11,5 см, высота зубьев — 0,3 см, шаг зубьев — 0,4—0,5 см. Угол резания — 45°. Другой инструмент сделан в виде ножа. Его длина — 14 см, ширина — 1,2 см (рис. 31, 9), Одна сторона лезвия острая, как у ножа, а другая притупленная, с 62 мелкими зубчиками. Третья пилочка входила в состав вещей погребения № 103 Сухогомольшанского могильника (рис. 31, 10). Она откована из узкой (ширина 0,6 см, толщина 0,3 см) полоски металла. Рабочая часть пилочки имеет зубья высотой 0,15 см с шагом, равным 0,6 см. Угол резания — 106°. Сохранилось полотно пилочки длиной 5,5 см. На одном конце полотна есть 2 небольших круглых отверстия с заклепками. По-видимому, существовало 2 вида пилочек: ножовки и лучковые. Первые снабжались деревянной ручкой, вторые растягивались в деревянной раме. И те и другие относительно редко встречаются в археологическом материале. Необходимо отметить некоторую дифференцированность найденных салтовских пил. Длинная пилочка с крупными зубьями с поселения Маяки служила для поперечного распиливания деревянных и костяных заготовок, т. е. это был универсальный инструмент для выполнения столярных и грубых косторезных работ. Остальные пилочки представляли собой специализированные инструменты по обработке кости.

В косторезном деле применялись инструменты деревообрабатывающего и других производств: топоры, струги, ножи, шилья, сверла, напильники, стамески, долота и другие, которые нельзя отнести к специальным орудиям для обработки кости и рога. Не исключено применение и каменных орудий труда, абразивных материалов и резцов.

Насколько разнообразен ассортимент костяных и роговых изделий салтово-маяцкой культуры, можно судить по находкам орудий труда, предметов быта и культа, оружия и снаряжения воина, украшений и скульптуры. Наиболее многочисленны находки орудий труда. Они представлены лощилами, применявшимися в текстильном, кожевенном и гончарном производстве; ножами для разрезания туш животных; скобелями для снятия жира и очистки шкур; шильями и проколками; пряслицами; челноками для плетения сетей и мотыгами [93, с. 78—85]. Редкой находкой являются костяные штампы для орнаментации керамики. Три орудия этого назначения найдены в Таганроге [191]. К деталям сверлильного приспособления относится костяной подпятник для упора конца лучкового сверла (рис. 20, 14). Интересны находки горлышек от кожаных бурдюков, которые делались из рогов или костей крупных животных и украшались плоскорельефным геометрическим орнаментом или стилизованными изображениями растений, птиц, рыб, животных и лошадей. Иногда рисунки довольно просты: в виде ромбов, треугольников и семисвечника, что может свидетельствовать об изготовлении изделий в хазарской среде (рис. 20, 15). Встречаются горлышки, на которых изображены юрты, повозки, запряженные веблюдами, сцены рыбной ловли и охоты на птиц [155, с. 249, рис. 6). Важно отметить, что горлышки бурдюков и рисунки на них сделаны косторезами в Подонье, доказательством чего являются заготовки этих изделий, обнаруженные в Саркеле и на Среднем Дону [93, с. 85; 154, с. 154], а также техника исполнения плоскорельефного рисунка. Другие бытовые предметы представлены орнаментированными костяными игольниками (рис. 20, 11—13). Зафиксированы предметы, связанные с различными играми, например игрой в бабки, шахматы и др. Сохранились овечьи, телячьи и лошадиные астрагалы, утяжеленные свинцом или железом, костяные кубики с различным количеством очков на гранях [154, с. 156] и шахматные фигуры из кости [41]. Игра в шахматы была заимствована из Персии и Арабского халифата через Закавказье [154, с. 156]. Костяные предметы, связанные с вооружением и снаряжением воина, немногочисленны. Это наконечники стрел, накладки на колчаны, детали луков и псалии от удил [8, с. 39, рис. 25]. Кости и зубы животных использовались в качестве амулетов. Иногда амулетам придавали фигурное очертание (рис. 20, 8). Сакральное значение имели стилизованные фигурки зверей и птиц, вырезанные из кости, и сцена священнодействия на костяной пластине [154, с. 172, 174, рис. 40, 1—4, 7, 8]. Очевидно, основной частью музыкального инструмента являлась костяная трубочка с двумя фигурными отверстиями посередине, найденная в Маяках (рис. 20, 10). Такие трубочки обнаружены в Саркеле.

На некоторых салтовских памятниках остатки косторезного производства вообще не выявлены. Учитывая домашний характер косторезного дела, можно предположить, что оно было распространено повсеместно, но наибольшего развития достигло на поселениях, приближавшихся к городскому типу (Саркел) или превратившихся в крупные центры оседлости.

Обработка дерева. Деревообрабатывающее производство относится к числу слабоизученных, так как большинство деревянных изделий не сохранилось. Поэтому трудно судить об их реальном значении в жизни населения салтовской культуры.

При таком состоянии вещественных источников особую ценность приобретают находки металлических деревообрабатывающих инструментов. На поселениях, а иногда и в погребениях находят многочисленные и разнообразные по форме деревообрабатывающие инструменты, которые показывают, что деревообработка была связана со строительством жилищ, различных хозяйственных построек, изготовлением предметов домашнего быта.

Главным орудием, использовавшимся и в домашнем хозяйстве, и в деревообрабатывающем производстве, являлся топор. Как отмечалось, салтовские проушные топоры делятся на 2 типа: узколезвийные и широколезвийные. Тип 1. Узколезвийные топоры (рис. 24, 13—20). Обух топоров прямоугольный или квадратный. Со стороны торца они клиновидны. Общая длина топоров равна 16—24 см. Более крупные экземпляры встречаются редко. Длина лезвия топоров — 11—17 см, ширина — 4—5 см. Отношение ширины лезвия к его длине равно 1:3. Размеры овальных проушных отверстий — от 2,1×3,9 см до 3,3×3,8 см. Площадь обуха составляет 9—19 см². Вес топоров — 670—1500 г. Тип 2. Широколезвийные топоры (рис. 24, 9—12). Обух топоров квадратный или прямоугольный. Как и у топоров первого типа, торцовая сторона топоров имеет вид клина. Общая длина топоров равна 15—16,5 см, длина лезвия — 9,0—12,3 см, ширина лезвия — 11,2—14,4 см, Отношение ширины лезвия к его длине различное: 1:1; 1:1,3; 1:1,4. Размеры проушных отверстий такие же, как и у топоров первого типа. Площадь обуха — 9,6—14,6 см². Вес топоров — 570—950 г. Как видим, размеры и пропорции отдельных частей топоров обоих типов строго выдержаны.

Большой интерес представляет определение КПД топоров обоих типов и длины их деревянных рукояток, поскольку последние не сохранились. По методике, разработанной В.А. Желиговским [67], нами проведено исследование восьми топоров. Полученные данные представлены в табл. 3.

Таблица 3

№ п/п Вес бойка, г Длина рукоятки, см КПД
1 673 58,4 0,820
1 1275 56,8 0,834
3 830 57,5 0,835
4 1142 57,1 0,842
5 1030 51,2 0,859
6 925 47,9 0,389
7 570 47,7 0,915
8 835 48,2 0,982

Примечание: 1—6 — узколезвийные топоры; 7—8 — двубородчатые.

Как видно из табл. 3, длина рукояток узколезвийных топоров равна 50—60 см, двубородчатых — несколько меньше. Что касается КПД, то он больше у двубородчатых топоров.

Оба типа топоров характерны для южного — болгарского варианта салтовской культуры. Кроме того, узколезвийные топоры встречаются на городских памятниках этой культуры. Но ни тот, ни другой тип топоров не зафиксированы на памятниках верхнедонских аланов. На территории восточных римских провинций узколезвийные топоры появились на рубеже нашей эры. Во 2-й половине 1 тыс. н. э. они получили распространение у многих народов Восточной и Центральной Европы. Топоры второго типа, судя по болгарскому археологическому материалу, существовали с конца I тыс. и. э. до XIV в. [49, с. 503, рис. 10].

Несмотря на универсальность топоров, можно предположить, что узколезвийными тяжелыми топорами пользовались лесорубы, а двубородчатыми, более легкими — плотники. Салтовцы стали употреблять рабочие топоры под влиянием оседлого славянского и финно-угорского населения, у которого они широко применялись до образования зоны оседлости в Подонье. Топоры второго типа, возможно, появились с выделением особой группы людей, занимавшихся плотницким делом.

К деревообрабатывающим инструментам относятся тесла. По способу соединения с рукояткой различают 2 подгруппы тесел: проушные и втульчатые. В первую подгруппу входят тесла двух типов. Тип 1. Неспециализированные орудия из числа проушных мотыг с большим наклоном плоскости лезвия к вертикали (рис. 24, 1—7). Угол наклона у таких тесел доходит до 27°. Они применялись для грубого отесывания и долбления дерева. Все тесла найдены на поселении Маяки. Их размеры показаны в табл. 4.

Тип 2. Представлен одним специализированным орудием с селища Сухая Гомольша (рис. 32, 4). Тесло имеет хорошо выделенный обух и фигурное лезвие. Инструменты такой конструкции специально используются цыганами Восточной Словакии для изготовления деревянных корыт.

Таблица 4

L L1 d d1 d2 d3 d4 D D1 α°
22,0 14,0 11,5 2,1 4,3 3,2 4,7 3,2 3,2 12
19,1 12,0 10,5 2,9 4,0 2,1 4,2 3,1 4,2 0
18,5 12,5 8,7 3,1 3,0 2,7 3,2 2,4 2,7 19
20,5 12,8 8,7 2,8 3,8 3,3 4,9 2,5 3,8 6
21,0 14,2 9,5 3,0 2,7 2,0 1,5 1,5 2,5 10
19,0 12,0 8,2 3,3 4,2 3,1 5,0 3,0 3,5 0
20,5 15,0 10,0 2,4 3,3 2,2 4,0 3,0 2,2 16
20,0 13,4 9,8 3,9 4,0 1,5 2,3 3,3 2,3 27

Примечание: линейные размеры даны в см.

Подгруппа втульчатых тесел включает несколько типов. Тип 1 (рис. 32, 5). Тесло с замкнутой втулкой и расширяющимся книзу лезвием. Длина инструмента равна 9 см. Тесла этой конструкции подобны топорам-кельтам и зарубинецким. Тип 2 (рис. 32, 6). Тесла удлиненных пропорций с разомкнутой втулкой. Тип 3 (рис. 32, 7—9). Небольшие втульчатые тесла с лезвием, загнутым с двух сторон у рабочего края. Загнутые края рассчитаны на отсекание волокон древесины. Длина тесел равна 7,5—12,5 см, длина лезвия — 5,5—8,3 см, ширина лезвия — 2,8—3,8 см, ширина втулки — 2,3—3,3 см. Встречаются 2 варианта орудий этого типа. Вариант 1 (рис. 32, 7). Инструменты, подобные теслам-мотыжкам с небольшими плечиками. Вариант 2 (рис. 32, 8, 9). Орудия удлиненных пропорций без плечиков с зауженным в среднем части лезвием.

Специализированные тесла третьего типа имели очень короткие деревянные ручки. При работе такими инструментами требовались особая ловкость и точность удара, что приобреталось в результате продолжительной практики.

При деревообработке применялись также струги, которые найдены на Правобережном Цимлянском, Верхнесалтовском городищах и поселении Маяки. Среди них выделяются 2 типа. Тип 1 (рис. 32, 10, 11). Струги с прямым лезвием, получившие наибольшее распространение. У хорошо сохранившихся экземпляров длина лезвия равна 20—26 см, ширина — 2,8 см, расстояние между рукоятками — 37—38 см, длина рукояток — 6—12 см. Угол отклонения ручек от линии лезвия составляет 42—55°. Тип 2 (рис. 32, 12). Струги с дугообразным лезвием. На поселении Маяки обнаружен хорошо сохранившийся струг, длина лезвия которого по прямой линии равна 13,3 см, ширина — 2,0 см, высота дуги — 4,7 см, длина ручек-7,0 см. Прямые и дугообразные струги применялись в деревообрабатывающем производстве Древней Руси и Волжской Болгарии [86, с. 113, рис. 78, 1—4; 87, с. 40, рис. 22, с. 41, табл. 12; 195, с. 31].

Таблица 5

L L1 d B B1 D α°
12,4 8,0 2,08 0,7 0,48 2,0 32
14,8 8,6 2,1 0,9 0,78 2,9 39
14,0 8,0 2,3 1,04 0,65 3,0 30
12,5 7,6 1,6 0,5 0,35 2,0 31
13,5 7,7 1,7 0,6 0,4 2,5 22
24,4 12,2 2,25 1,0 0,7 3,5 33
27,0 21,0 3,2 1,4 0,8 4,1 27
22,0 — 3,4 1,0 — — 0
19,0 14,8 2,7 1,0 0,6 3,6 35

Особую группу деревообрабатывающих инструментов составляют долота. Они служили для долбления пазов, отверстий и желобов в дереве. Можно выделить 2 типа этих орудий труда. Тип 1 (рис. 32, 13—15). Втульчатые долота, которые различаются по форме лезвия. У одних оно плавно изогнуто, у других имеет выступ в месте соединения с втулкой. Размеры долот этого типа показаны в табл. 5.

Края втулок некоторых долот расплюснуты. Это значит, что они иногда применялись без деревянных рукояток. Очевидно, долотами с плавно изогнутыми лезвиями, которые отличаются большими размерами, пользовались и как пешнями для прорубания лунок при подледном лове рыбы. Втульчатые долота были известны в Сибири еще в бронзовом веке. Более поздние аналоги зафиксированы на селище XI—XIV вв. у Светополиса в Болгарии [198, с. 100, рис. 80, 6—7]. Тип 2 (рис. 32, 16, 20, 21). Долота с длинной металлической рукояткой и узким лезвием. Длина инструментов равна 25,0—26,5 см. Аналогичные долота найдены в Плиске и Светополисе [197, с. 50, табл. IV; с. 98, рис. 78, 9], а также на месте древнерусских городов и городищ [54, табл. XXVI, 18; 86, с. 108, рис. 70, 19; 87, с. 37, рис. 20].

Столяры и резчики по дереву пользовались стамесками. Известно только 2 экземпляра этого инструмента с поселения Маяки. Обе стамески разнотипны. Одна из них (рис. 31, 11) сделана в виде стержня с прямоугольным в сечении лезвием, заточенным под углом 20°. На конце ручки круглого сечения находится округлая шляпка. Длина инструмента — 17,0 см. Другая стамеска (рис. 32, 17) представляет собой инструмент с полукруглым в сечении концом лезвия и черенком для насадки на деревянную рукоятку. Длина стамески — 25,0 см. Она предназначалась для долбления в дереве желобов полукруглого сечения.

В деревообрабатывающем производстве применялись сверла. На салтовских памятниках Подонья они найдены в большом количестве (более 20 экз.). Тип 1 (рис. 32, 18). Перовидные сверла — самый распространенный тип. Общая длина сверла равна 10,0—34,2 см. Размеры отдельных частей сверл показаны в табл. 6.

Таблица 6

L L1 L0 d d1
23,4 2,5 12,5 0,8 0,65
13,5 1,5 6,75 0,65 0,5
12,1 2,0 5,1 0,8 0,5
10,0 1,4 5,0 0,55 0,4
15,8 2,8 6,5 0,8 0,6
15,0 2,5 5,0 0,7 0,45
25,0 4,3 8,4 1,54 1,0
34,2 5,6 11,0 2,3 1,2
14,5 1,8 6,0 0,6 0,5
13,5 2,2 5,8 0,5 0,4
11,2 1,2 4,8 0,5 0,5
18,4 2,5 8,5 0,8 0,6

Примечание: указаны параметры только целых экземпляров сверл с поселения Маяки.

Железные перовидные сверла с черенком находят при раскопках археологических памятников различных эпох и культур. Тип 2 (рис. 32, 19). Перовидные сверла, приспособленные для работы с лучковым приводом. Их находят не только на поселениях салтовской культуры, но и в погребениях. На Северском Донце этот тип сверл был известен соседям салтовцев — славянам Донецкого городища (210, с. 85]. Уникальный инструмент этого типа, представляющий его вариант, найден в одном из погребений Сухогомольшанского могильника (рис. 31, 12). Он сочетал в себе функции сверла и ножа. Общая длина инструмента равна 11,4 см, в том числе длина нижней рабочей части сверла — 5,5 см, ножа — 2,7 см. Средняя часть инструмента с упором служила для закрепления соединительной катушки, одновременно являвшейся черенком ножа. Тип 3. Спиралевидные сверла, 2 разновидности которых отличаются друг от друга по способу насадки и положению деревянной ручки относительно вращательного стержня. Ручка насаживалась вдоль стержня на уплощенный конец, как у сверл первого типа (рис. 32, 22), или вставлялась перпендикулярно стержню в специальный хомутик. Сверло второй разновидности с декоративно оформленным хомутиком обнаружено на Сухогомольшанском селище. Спиралевидные сверла — частая находка в средневековом материале Восточной Европы [86, с. 118; 262, р. 412, Hg. 2, 3].

При изготовлении различных деревянных изделий использовались токарные и ручные резцы. Токарные резцы служили для внутренней и внешней обточки. На Правобережном Цимлянском городище обнаружен токарный резец для внутренней обточки (рис. 31, 2). Его длина равна 25,3 см, ширина лезвия — 1,4 см. На поселении Жовтиевое найден токарный резец для внешней обточки деревянных изделий (рис. 31, 1). Длина инструмента — 12,7 см, ширина лезвия — 1,03 см. Лезвие заточено под углом 24°. Аналогичный резец обнаружен на Салтовском поселении у с. Сидорово (рис. 17, 8).

К ручным резцам относятся ложкари (рис. 31, 3—4), которые отличаются от токарных резцов для внутренней обточки по длине инструментов и массивности рукояток [86, с, 122; 87, с. 42]. Ложкари встречаются на поселениях и в погребениях. Они невелики по размерам (см. табл. 7).

Таблица 7

№ п/п L R B K d
1 9,6 0,55 1,25 1,0 0,65
2 9,2 0,65 1,5 1,65 0,6
3 9,1 0,8 1,6 1,3 0,5
4 7,2 — 1,45 0,85 0,8
5 10,5 0,8 1,5 1,8 0,6
6 9,7 0,4 1,6 1,3 0,5
7 8,9 2,5 1,3 1,4 0,4
8 6,4 0,8 1,2 1,0 0,5
9 8,0 0,8 1,0 1,2 0,5

Примечание: 1—7 — ложкари с поселения Маяки; 8—9 — из погребений № 175 и 256 Сухогомольшанского могильника.

Угол резания лезвий инструментов составляет 30—32°. Благодаря такой заточке головка ложкаря хорошо углублялась в дерево, что было удобно для изготовления ложек, черпаков, глубоких мисок и других деревянных изделий. Резчики имели по 3—5 ложкорезов. Их использовали при тонкой работе, на завершающей стадии изготовления изделий. Токарные и ручные резцы широко представлены в археологическом материале других культур.

В качестве орудий деревообработки употреблялись металлические напильники с косой крупной насечкой (рис. 31, 5). Аналогичный инструмент VII в. найден в Скандинавии [221, s. 157, Abb. 16]. Такие инструменты относятся к разряду рашпилей. Они появились очень рано, еще на памятниках гальштатской культуры [238, taf. 6, 7; 25, 2]. Напильники служили для сглаживания ребристых поверхностей на дереве. Чтобы было удобно работать с ними, применяли деревянную оправу (рис. 31, б) [125, с. 220].

Как видим, для обработки дерева и изготовления деревянных изделий существовал целый набор разнообразных инструментов, использовавшихся на всех стадиях деревообработки, начиная от подрубывания стволов деревьев до производства необходимых заготовок и целых изделий.

Различные деревообрабатывающие инструменты требовались для изготовления юрт — одного из видов жилищ, салтовского населения Подонья. Киргизские мастера по изготовлению каркасов юрт обычно применяют топорики «керке» и «чот», скобель с ровным лезвием «кыргыч» или «сургу», железный стержень «темир шиш» и железное сверло «ушку» [36, с. 92], Кроме этих инструментов казахи используют стамески «кашау», струги с вогнутым лезвием «жонгы», ножи «пышак», топоры «балта» и пилы «ара» [127, с. 37]. Для сверл необходима вращающаяся установка. Киргизы изготавливают ее из кусков дерева. Она имеет ручной привод и напоминает точило без точильного колеса [36, с. 92—93, рис. 2, табл. 1,5]. Применявшиеся при создании юрт инструменты и вращающаяся установка, подобная киргизской, были хорошо известны салтовским изготовителям юрт.

К сложным изделиям салтовского деревообрабатывающего производства следует отнести жесткие деревянные седла. От них сохранились железные фигурные оковки лук с отверстиями, через которые они скреплялись металлическими заклепками с деревянной частью (лукой) седла. Несмотря на существование многочисленного конного войска [154, с. 170], остатки седел в Подонье встречаются редко. В некоторых погребениях среди наборов конской сбруи (удил, стремян, ременных пряжек, начельных и прочих конских атрибутов) железные оковки седел отсутствуют. Это можно объяснить двояко: или седла не помещали вместе с остальной сбруей, или часть основ седел были цельнодеревянными. Этнографические материалы показывают, что металлическая сковка луки седла применялась не всегда. Чаще основа седла делалась составной или из одного куска дерева. Салтовские седла делались составными. По форме деревянного остова они подобны гуннским седлам IV—V вв., хазарским и восточно-тюркским VII—VIII вв. [5, с. 231; 64, с. 219, рис. 5].

Для выделки ленчиков использовались те же инструменты, что и для изготовления каркасов юрт. При необходимости употреблялись тесла с загнутыми краями лезвия для тесания вогнуто-выпуклых поверхностей. Они могли быть втульчатыми и проушными, как у салтовцев. У киргизов обе разновидности этого инструмента имеют название «атылгы». Применялись также стамески или долота, плоский рашпиль для опиливания краев деревянной части седла, камень для устранения шероховатостей с деревянной поверхности, шилья и другие инструменты. Лучшими материалами для ленчиков являются ива, береза и тополь. Салтовцы скорее всего использовали березу и тополь как наиболее распространенные местные породы деревьев. В катакомбе № 3 Верхнесалтовского могильника С.А. Семенов-Зусер обнаружил остатки седла из плотного дерева, вероятно, березы. Составные ленчики салтовских седел изготавливались из нескольких кусков дерева. Из двух кусков делалась лука, а два других шли на изготовление полок. Прежде чем заготовки поступали в производство, обтесанные топором болванки кипятили в воде, затем некоторое время держали в прохладном месте, после чего из них вырубывали составные части ленчика. Предварительная обработка материала в воде была не обязательной. Казахи, например, обрабатывали дерево в воде, добавляя в нее соль, или пользовались сырым, только что срубленным деревом. Сборка ленчиков проводилась на специальном станке, где все отдельно изготовленные детали скреплялись.

В хозяйстве кочевников имелась деревянная и кожаная посуда, которая в период перехода к оседлости применялась наряду с керамической. О широком распространении деревянной посуды у земледельцев салтово-маяцкой культуры свидетельствуют ее находки в сырых катакомбах Нижнелубянского могильника. Здесь обнаружены деревянные миски, блюда, ковши и ложка. В катакомбах других могильников нередко находят тлен и бронзовые оковки, которыми скреплялись для прочности края деревянных сосудов [10, с. 72]. Весьма характерными для кочевого быта являются очень узкие высокие деревянные сосуды для сбивания масла при помощи мутовок. У салтовцев существовали не только деревянные сосуды указанного назначения. В Саркеле найден глиняный сосуд для сбивания масла [150, с. 220, рис. 8]. Из деревянной тарной посуды необходимо отметить наличие ведер. На поселении Маяки в одном из сгоревших погребов обнаружены железные детали деревянного ведерка: прямоугольная в сечении ручка (длина хорды — 23 см), 2 ушка (одно из них пластинчатое, другое отковано из прута) и 3 эллипсоидных железных обруча (2 верхних — пластинчатые, нижний — массивный, брусчатый). Размеры верхнего обруча 23×20,6 см, нижнего — 26,6×22,3 см. Благодаря тому, что все детали ведерка найдены ln situ, его внешний вид легко реконструируется [136, с. 27, табл. II, 8]. Такие ведерки характерны как для кочевых, так и оседлых народов. Салтовцы имели также деревянные ступы, корыта и прочую хозяйственную утварь. Для изготовления глубокой посуды, например мисок и ковшей, применялись длинные резцы с прямым и крюкообразным лезвием. Она вытачивалась на токарном станке с быстровращающейся осью. Если для вращения сверл использовался станок с ручным приводом, то для производства деревянной посуды он не годился. Непригоден был и станок с лучковым приводом, так как он не обладал необходимой мощностью. По конструкции салтовский токарный станок для производства деревянной посуды близок к киргизскому станку с ножным приводом. Он состоял из деревянной оси, один конец которой крепился при помощи металлического шпенька к верхней части деревянного колышка, вбитого в землю, а другой конец помещался в хомутике, закрепленном между двумя колышками, также вбитыми в землю. Одна торцовая часть оси имела металлические шпеньки для удержания изготавливаемого предмета. Ось дважды обвивалась сыромятным ремнем, к концам которого привязывались стремена. Концы ремня опускались в яму под станком. На таком станке работали 2 чел. [36, с. 96—97, табл. 3, 2]. Сделанную на токарном станке деревянную посуду коптили, смазывали жиром или проваривали в кипящем масле. Может быть, на нее наносили какой-либо рисунок минеральной или растительной краской.

Свое жилище салтовцы обставляли деревянной мебелью. На Правобережном Цимлянском, Верхнесалтовском городищах и поселении Маяки зафиксированы металлические остатки от деревянных сундуков и ларей в виде железных ручек, разнообразных оковок с петлями и без них, защелок и деталей замков (рис. 33, 1—13).

Аналогичный материал получен в результате археологических раскопок в Бирке. Кроме того, здесь выявлены остатки деревянных сундуков и ларей [220, s. 73, Abb. 46, s. 153, Abb. 101, taf. 259]. При изготовлении мебели применялись топоры, тесла, пилы, скобели, долота. Гвоздями крепились лишь железные детали к деревянным частям, которые соединялись между собой при помощи пазов и шипов. По классификации Чиллери техника столярного изготовления ларей и сундуков характерна для эпохи феодализма [229, р. 315].

Из дерева и коры березы делались ножны для ножей. В качестве скрепляющих деталей служили ткань, миниатюрные металлические гвоздики, железные, серебряные и бронзовые обоймочки и оковки, которые имели не только практическое, но и декоративное значение. Еще А.М. Покровский отмечал, что салтовцы носили по 2—3 ножа в ножнах [162, с. 470]. Наиболее просто устроены ножны для хранения одного ножа. Они отличались друг от друга только по внешнему оформлению. Ножны состояли из двух одинаковых деревянных половинок, в каждой из которых проделано ложе для ножа. Обе половинки скреплялись обоймочками и скобками. Серебряным гофрированным колпачком украшалась и деревянная ручка ножа (рис. 34, 1—4). Ножны для хранения двух ножей состоят не из двух деревянных половинок, а из четырех. Каждая пара половинок имеет одну выпуклую (наружную) и одну плоскую (внутреннюю) стороны с ложами для ножей. Такие ножны были компактны. С этой же целью каждая пара половинок складывалась так, что лезвие одного ножа обращено в сторону спинки другого. Снаружи деревянная основа ножен обклеивалась грубой холстяной тканью, в нижней части оковывалась бронзовой, а в верхней — железной и бронзовой обоймами. С помощью круглой бронзовой пуговицы к верхней обойме прикреплялась ременная петля, на которой ножны подвешивались к поясу. Деревянные ручки ножей делались или плоскими, или уплощенными, на что указывает сходство металлических черенков обоих ножей (рис. 34, 5—6). Еще более сложным было устройство ножен для трех ножей. В них помещались 1 большой и 2 малых ножа. Ножны состояли из двух деревянных половинок для каждого ножа с металлической оковкой внизу и вверху. По расположению каналов для ножей различают 2 варианта ножен: или спинки трех каналов обращены в одну сторону (рис. 34, 7), или спинки двух боковых каналов обращены в одну сторону, а спинка среднего канала — в противоположную (рис. 34, 8). Отметим, что в Сухой Гомольше отсутствовали сложные ножны. Здесь они одинарные и отличаются от ножен аланов по технике изготовления и способу ношения ножей.

Обработка камня. Добыча камня, его доставка к месту строительства и обработка являлись трудоемкими процессами. Об этом свидетельствует техника строительства каменных крепостей, остатки которых найдены в Подонье. Для возведения оборонительных стен использовался рваный камень и обтесанный в виде блоков белый известняк. Рваный камень применялся при сооружении цокалей жилых построек на приазовских поселениях салтово-маяцкой культуры [154, с. 18, 43]. Укладка камня насухо требовала определенного опыта и навыков. Особенно трудоемкой была добыча известняка, который широко использовался для строительства белокаменных крепостей. По нашим подсчетам, для возведения стен Верхнесалтовского городища понадобилось приблизительно 7 тыс. м³, Маяцкого — 10 тыс. м³. Правобережного Цимлянского — 12 тыс. м³ и Мохначанского — 14 тыс. м³ камня. Каменные блоки различных размеров обрабатывались с помощью долот и зубил. На Верхнесалтовском городище чаще всего встречаются блоки размерами 0,45×0,5×0,6 м, на Правобережном Цимлянском — 0,6×0,3×0,3 м. И.И. Ляпушкин считал, что салтовцы сочетали отеску камня с нанесением на него орнамента в виде ромбов и квадратов [116, с. 135]. Имеющиеся на камнях бороздки в ряде случаев действительно создают впечатление орнаментированной поверхности, но специально они не наносились. Эти бороздки — следы выравнивания поверхности блоков. При отеске камня изготавливались прямоугольные и более сложные блоки практического и декоративного назначения. Так, на Маяцком городище найдены блоки с прямоугольным вырезом для выравнивания поверхности стены и блок с отверстием в центре для закрепления деревянной балки. Здесь обнаружены также фигурные блоки для основания парапета. Соединенные попарно, они образовывали в местах вырезов блоков стрелковые окна. Блоки парапета перекрывались и перевязывались фигурными зубцами. Эти находки позволили восстановить внешний вид верхней части крепостной стены Маяцкого городища [14, с. 48, 50, рис. 27—29]. Камень использовался также для строительства колодцев, погребальных сооружений, изготовления жерновов, точильных брусков, литейных форм, рыболовных грузил, пряслиц, амулетов и других изделий. Наибольшее употребление получили такие породы камня, как песчаник, кварцит, сланец, ракушечник. Иногда использовался шифер.

Как уже отмечалось, одной из частых находок на поселениях салтовской культуры были целые экземпляры ручных каменных жерновов и их обломки. Характерной особенностью большинства салтовских жерновов является их тщательная обработка, в результате которой жерновам придавалась стандартная форма. Это обстоятельство играло не последнюю роль в их сбыте. Жернова изготавливались из ракушечника, песчаника и кварцита. Ракушечниковые плиты хорошо поддавались обработке, но зато быстро изнашивались и давали большую примесь осколочного материала в производимый продукт. Население салтовской культуры употребляло ракушечник в качестве материала для жерновов из-за отсутствия доброкачественного камня в близлежащих от поселений месторождениях. На поселениях Среднего Донца ракушечниковые жернова не производились. Здесь для изготовления жерновов употреблялся кварцит и в меньшей степени — песчаник, в верховьях Северского Донца—песчаник, а на Среднем и Нижнем Дону — ракушечник и песчаник. Залежи песчаникового камня на поверхности правобережных донских склонов давали возможность добывать его без затруднений [164, с. 5]. В геологической литературе отмечены месторождения кварцита и песчаника в среднем и верхнем течении Северского Донца. Жерновой камень имеется в районе Тарасовка — Глубокое — Миллерово, на правом берегу р. Глубокой и левом берегу р. Мокрой Журавки, в с. Каменка возле Изюма. Насколько богат бассейн Северского Донца залежами хорошего жернового камня, свидетельствуют его разработки здесь в XVII—XVIII вв. Нельзя утверждать, что указанные разработки функционировали и в салтовское время. Но факт изготовления жерновов из местного камня в хазарском Подонье неоспорим.

Обработкой жернового камня занимались возле мест его добычи. На салтовских поселениях не зафиксированы заготовки жерновов или отходы этого вида производства. Для ломки жернового камня использовались клинья и молоток. Разработка камня осуществлялась по естественным пластам породы. При изготовлении массивных жерновов производилась дополнительная обработка нерабочих частей. В ряде случаев установлено, что мелющие поверхности жерновов сделаны из нижней или верхней части пласта. Выломанные из пласта куски камня были различны по величине и форме. Поэтому каменный блок предварительно измерялся с целью его рационального использования. Затем металлическим зубилом и молотком, возможно, деревянным, приступали к обработке краев по намеченному заранее контуру окружности и вырубанию отверстия и углубления для ручки. На некоторых экземплярах нижних камней жерновов видно, что отверстие вырубывалось с двух сторон. После прорубки обрабатывались рабочие поверхности и паз для порхлицы, если таковая предусматривалась. Когда рабочие поверхности жернова изготавливались выпукло-вогнутыми, их формовка происходила сразу после обрубки краев заготовки. Так делают при изготовлении мельничных камней и в настоящее время [164, с. 61].

Рабочие поверхности жерновов должны быть острошероховатыми. Это достигалось благодаря обработке камней инструментом, который называется насекой. Современные насеки, за исключением узкоспециализированных многозубых насек, не отличаются от салтовских небольших молоточков. Б.А. Рыбаков справедливо полагал, что «мастеру-жерновику необходимо было иметь при себе не только каменносечные инструменты, но и элементарные кузнечные» [172, с. 422]. Частота ковки жерновов зависела от качества камней и твердости обрабатываемого продукта. Ковка производилась реже, если камни были твердые, а зерно сухое. При засорении пор рабочей поверхности влажным зерном жернова прекращали дробить зерно и сплющивали его в лепешку. В этом случае требовалась немедленная ковка.

В современном мукомольном производстве твердую пшеницу и рожь мелют на пористых камнях, а мягкую пшеницу с тонкой оболочкой — на плотных. Такие свойства материала, как пористость, возможно, учитывались и в эпоху раннего средневековья. Но вряд ли будет правильным переносить указанную специфику на салтовские жернова. Нам неизвестны усадьбы с набором мельничных камней различного качества, хотя, как уже было отмечено, на одних и тех же поселениях находят жернова из разных пород камня.

Группу многочисленных находок на поселениях и в погребениях составляют точильные бруски (рис. 29, 8—13). По способу применения они делятся на 3 типа: орудия для заточки и доводки плоских лезвий; плоских лезвий и остроконечных предметов; плоских лезвий и рабочей части инструментов полукруглого сечения. Точильные бруски изготавливались из средне- и мелкозернистого сланца, а также песчаника. Величина зерна исходного материала указывает на различные цели поверхностной обработки предметов. Техника изготовления брусков состояла из двух основных операций: поперечного подпиливания заготовки и ломки камня по месту подпила. Иногда наряду с поперечным применялось продольное подпиливание одной из боковых плоскостей, после чего заготовку разделяли на половинки, используя природную слоистость камня. Отверстия для подвешивания проделывались при помощи одно- и двустороннего сверления. Недосверленные отверстия на заготовках свидетельствуют о местном производстве точильных брусков (рис. 29, 5).

Уникальной находкой, обнаруженной на поселении Маяки, является каменный амулет с надписью и тремя сквозными отверстиями (рис. 38, 5). Его размеры 3,9×2,2×1,8 см. Прочерченную надпись, по аналогии с надписью на амфоре, найденной на этом поселении [81]. можно отнести к разновидности древнетюркского рунического письма (возможно, хазарского). О существовании резьбы по камню свидетельствуют находки литейных форм и скульптуры в одной из катакомб Дмитриевского могильника: фигурка мужчины в длинном одеянии и головка женщины, сделанные из мела [156, с. 55]. Черты лица женской головки наведены черной краской, а у мужской фигурки процарапаны и подкрашены. Каменное изваяние всадника из известняка найдено у с. Ново-Яковлевка, недалеко от Бердянска. Оно выполнено в технике «удаления фона» с рельефной передачей деталей [47].

Таким образом, занятия земледелием и скотоводством у салтовского населения сочетались с промыслами. Наибольшего развития получил рыболовный промысел. В отдельных местах было развито профессиональное рыболовство, указывающее на наличие общественного разделения труда и существование определенных повинностей по доставке продуктов рыбной ловли.

Данные об охоте ограничены. Охотились на копытных животных, водоплавающих и других птиц, возможно, на пушного зверя. Орудиями охоты были лук со стрелами, копье, аркан, различные самоловные приспособления, Практиковалась облавная охота, благодаря которой воины получали добавочные продукты питания и совершенствовали свое мастерство. Охота беднейших слоев населения носила индивидуальный характер.

Изучение материалов, относящихся к использованию и переработке продуктов животноводческого хозяйства и естественного сырья, указывает на развитие у салтовского населения Подонья кожевенного дела, прядения и ткачества, обработки кости, рога, дерева и камня.

Примечания

1. Костяные наконечники встречаются крайне редко [8, с. 39, рис. 25, 5; 93, с. 86].

2. Ловчую птицу на руке всадника авторы находки интерпретируют как лук, равномерно изогнутый в средней части.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница